Осенний лист, или Зачем бомжу деньги. Владимир Царицын

покормили?

      – Ты почему не открывала? Я, как… – Стас вдруг заметил Сидорова. Глаза его чуть не вылезли из орбит, челюсть отвисла. Он долго смотрел на соперника, а потом перевёл взгляд на Катерину, – ах ты, сука! Изменять мне вздумала со всякими козлами?

      – Э, любезный! – Сидоров вышел в просторную прихожую и направился к Стасу. – Базар фильтруй.

      – С тобой я позже разберусь, герой-любовник. А сначала… – Он занёс руку для пощёчины, – получай, сука!

      Ударить Катерину Стасу не удалось: Сидоров был уже рядом, успел перехватить разящую руку, отметил, что противник достаточно силён. Раздумывать и пытаться унять экс-любовника словами Сидоров не стал, ударил резко, без замаха, но со всей силы, как в десанте учили – снизу в подбородок. Услышал, как клацнули зубы и хрустнули шейные позвонки от резкого рывка головы. Не убить бы только, подумал запоздало.

      Повезло, Стаса он не убил, но вылетел тот из прихожей, открыв спиной дверь, как пробка из бутылки. Силой инерции пересёк лестничную площадку и ввалился в открывающуюся дверь лифта, подмяв под себя выходящую из кабины старушку.

      – Убивают! – глухо запищала та из-под Стаса, – Хулиганьё! Наркоманы! – И попыталась высвободиться, выпинывая мужчину ногами и выталкивая руками.

      Стас выполз из лифта и уселся на холодный и не очень чистый мозаичный пол площадки, тряся головой и массируя шею. Бабушка выскользнула из кабины вслед за ним, и, брызжа слюной, заголосила:

      – Наркоманы! Алкоголики! Я этого так не оставлю! Я сейчас же в милицию позвоню! Пусть они приедут и всех вас к себе заберут!

      – Не надо милиции, бабуся, – сказал Сидоров, – этот человек только что оттуда. Давайте решим вопрос миром.

      Он наклонился, и, пошарив в кармане пиджака у сидящего на полу Стаса, вытащил бумажник. В бумажнике были только доллары, в основном, сотки, ни одного российского рубля. Ста долларов за беспокойство, пожалуй, бабуле много будет, решил Сидоров. С трудом отыскав пятидесятидолларовую купюру, он отдал её Катиной соседке, а бумажник вернул поверженному и мало что соображающему Стасу. Потом помог ему подняться, и, взяв под руку, спросил:

      – Так что, завтракать будешь? Я не понял.

      – Пидор, – сказал Стас, тупо глядя перед собой.

      – Ты неисправимый сквернослов, – заметил Сидоров осуждающе.

      – Хулиганьё! – ворчала старушка, тыча ключом мимо замочной скважины соседней двери, – В тюрьму бы вас всех… А тебе, Екатерина, я последнее предупреждение делаю: если ещё хоть раз, если хоть какой-то шум… И хватит уже на кровати скакать всю ночь! Вы что, дети малые? Твоя спальня через стенку от моей. А стены тонкие, слыхать всё. Я полночи сегодня уснуть не могла.

      – Извините, Серафима Юрьевна, – Катерина виновато опустила вниз чёрные очи, – я поставлю кровать на кухне. Ладно?

      – И чего так скакать?., – недоумённо ворчала бабушка Серафима.

      Вспоминая тот случай, Сидоров улыбался.

      А со Стасом позже они даже подружились…

      4

      Этот кошмар никак не мог закончиться. Альфред спал и видел сон, но,