освободила бывшую родительскую жилплощадь в пользу своей сестры, ставшей к тому времени матерью. Квартира представляла собой две небольшие комнаты «трамвайчиком» в старом одноэтажном бараке, с маленькими низкими окнами и полами, намного ниже уровня порога. Соседи – старожилы рассказывали, что в Великую Отечественную в них располагались немецкие конюшни. Я уже знал этот двор и эту квартиру. Лет пять назад, навестив по служебным делам ютившегося в торцевой каморке этого же барака бродягу Мальцева Жору, я впервые услышал от него о проживавших в третьей квартире трех сестрах – художницах. Тогда меня это удивило. Три молодых, незамужних художницы, живущих в таком «шанхае», показались мне фантастическим вымыслом. Стометровый отрезок улицы Гоголя, на котором располагался этот барак, с одной стороны упирался в задворки самого старого и большого в городе рынка, с другой – в цыганский поселок с весьма нехорошей репутацией. Это соседство и определяло специфику жизни одного из самых криминальных закоулков областного центра. Все, кто мог, давно выехали отсюда, сдав освободившиеся квартиры и комнаты под склады, мелкие оптовые магазинчики, съемное жилье для приезжих грузчиков и реализаторов. При этом, в каждой квартире оставались прописанными десятки людей, почти половина из которых состояла на учете в качестве ранее судимых, находящихся в розыске, наркоманов, алкоголиков и других представителей асоциального подучетного контингента. Все они ждали сноса и расселения этих трущоб. Местные власти и администрация крупнейшего и богатейшего предприятия, которому по генплану развития города принадлежала данная территория, зная страшную демографическую картину, не спешили с реализацией крайне затратного плана. Ждали, когда ситуация нормализуется естественным путем вымирания оставшихся жителей. Я согласился на этот рискованный переезд не только по экономическим соображениям – с рождением дочки платить за съемную квартиру, даже при двух работающих родителях, было уже накладно. Не менее важным был и другой аспект-до РОВД, в котором я работал заместителем начальника уголовного розыска, было всего 200 метров и 5 минут неторопливой ходьбы.
И с этим жильем было связано немало интересных и запоминающихся моментов. Это был год 70-летия службы уголовного розыска. В наш город из Москвы прибыла съемочная группа Центрального телевидения для работы над местным фрагментом документального фильма о героическом авангарде советской милиции. Как обычно, я узнал об этом в последнюю очередь, одновременно с категоричным приказом высокого начальства. Никакие аргументы о сложной оперативной обстановке и чрезмерной загруженности, о десятках более достойных, фотогеничных и говорливых сотрудников службы, мечтающих о славе и известности, не помогли. Не подействовала даже моя вполне реальная и правдоподобная угроза наговорить москвичам много лишнего, что обязательно не понравится руководителям, «кинувшим меня под танк», даже не спросив согласия. После краткого
