Другие времена. Михаил Кураев

к молодому сотруднику.

      Ровно в пятнадцать часов двенадцать минут сидевший в углу за столом дежурный офицер кивком головы и жестом руки Вишневецкому и Сергееву показал на дверь, обитую кожей, любовно снятой с какого-то нежного животного.

      – Николай Анисимович ждет, – произнес дежурный офицер с таким тончайшим оттенком, в котором можно было услышать заботу о томящемся в ожидании министре и легкий упрек докучливым посетителям, не умеющим ценить чужое время. Дежурный офицер при генерале армии выдерживал военный стиль, и светские манеры Вишневецкого ему претили.

      Вчера, почти в это же самое время, Вишневецкий получил от министра поручение найти толкового следователя из УБХСС. Не болтливого, что было подчеркнуто особо, и не очень привязанного к руководству Главка.

      Вишневецкий тут же назвал Сергеева:

      – Молодой. Недавно из Ленинграда. Хватка есть. Ни с кем еще не сросся…

      – А-а, тащи его завтра ко мне. Давай, давай… Это не тот, что мост в Усть-Куте?.. – министр оживился, будто ему напомнили о копченой нельме, недавно отведанной. – Годится! Тащи его ко мне… Посмотрим, что за орел!

      «Скорее жираф», – подумал про себя Вишневецкий, но благоразумно смолчал.

      После того как Сергеев, войдя в кабинет министра, вытянулся «смирно», отчего показался еще длиннее, и официально представился, министр без единого слова подошел к нему и пожал руку. После этого посмотрел на Вишневецкого, словно требовал от него подтверждения достоверности сказанного, действительно ли это Сергеев, действительно ли, что это старший следователь, и правда ли, что он майор.

      Стоявший поодаль и чуть сзади Сергеева Вишневецкий кивком головы подтвердил и достоверность сказанного, и то, что этому человеку можно довериться.

      Министр был невысок ростом, широк и крепок, пышные брови, сгодившиеся иному казачине и на усы, были главной достопримечательностью его лица. Брови эти напоминали всем не только брови главы государства, но и о том, что нынешний министр работал с Леонидом Ильичем в Молдавии. И что роднят их не только брови, но и давние добрые отношения, дружная партийная работа и совместный отдых.

      В кабинете, кроме рабочего стола министра и примыкавшего к нему стола для немноголюдных совещаний, в стороне стоял круглый журнальный столик с тремя низкими глубокими кожаными креслами.

      Министр любил низкие кресла, такие кресла, поглощавшие гостя, не позволяли тому возвышаться над хозяином кабинета, какого бы роста гость ни был.

      – Ну, как Москва? Осваиваешься? – как о чем-то очень важном, взглянув из-под бровей, строго спросил министр. Так взрослые напускают на себя излишнюю строгость в разговоре с детьми, чтобы через фразу-две предъявить приготовленную ласку или маленький подарочек, как полную и радостную неожиданность для слегка напуганного дитяти.

      – По мере возможностей, товарищ генерал армии. Больше в командировках.

      – Это правильно. Вся страна под нами.