Дети сакморов. Александр Уваров

виновато захлопав белыми ресницами, проворно отскочил в сторону и с покаянным видом посмотрел на Клотильду.

      – Этикет соблюдать надоть, – заметила старушка.

      Но, добродушная от природы, злиться она могла не более трёх секунд. По крайней мере, на людей она не могла долго обижаться, пусть и на таких вот плохо воспитанных.

      – Подождать надо немного, – тихонько шепнул Сергею подошедший к нему неслышно Апофиус. – Пусть хозяйка пригласит, пусть сердце порадуется.

      Ожидание, по счастью, было очень недолгим.

      Клотильда, поклонившись, сказала гостям:

      – Откушайте, родные, сама готовила. А вот и омовение вам, с любовью.

      Серебряные тазики, подлетевшие к гостям, теперь вели себя любезно. Вода из них сама собой тихонько и аккуратно полилась на руки, смывая дорожную пыль. И лёгкими брызгами поднявшись в воздух, мягко и нежно омыла лица (отчего Апофиус даже блаженно зажмурился).

      А там и полотенца разноцветными лентами закружились в воздухе, лёгкими прикосновениями убирая воду.

      И путники вдруг почувствовали себя такими бодрыми и свежими, будто и долгой дороги не было (будь она неладна, дорога такая!).

      – Эх, люблю я в здешних местах бывать! – блаженно зажмурившись, протянул Апофиус. – Хорошо тут, спокойно! И Клотильда всегда с уважением примет, со всем старанием.

      После приглашения и омовения, можно было и за стол сесть.

      За ужином духи говорили о своих делах. Сергей окончательно запутался в замысловатых именах потусторонних существ, вскоре совершенно потерял нить разговора, потому сосредоточился исключительно на поглощении волшебной пищи (благо, что и на вкус она была волшебна).

      И его уже не удивляло, что блюда сами собой то прыгают со стола и тут же тают в воздухе, то появляются неизвестно оттуда и тут же попадают на стол. И что серебряная, украшенная сапфирами чаша, из которой прихлёбывал он пенящийся, сладковатый напиток, который старушка Клотильда называла словом «сидр» (надо заметить, что никого сидра до того дня Сергей ни разу в жизни не пробовал, хотя что-то о нём слышал самым краем уха) наполняется всё время сама собой до самого края, так что пена иногда стекает на пальцы, которые услужливые льняные салфетки тут же норовят и вытереть.

      И что, кстати, стоит ему нужду известную почувствовать, так переносит его волшебная сила прямиком на золото горшок, после справления нужды всё те же серебряные тазики необходимое омовение совершают.

      А потом всё та же сила за стол его возвращает.

      Будь Сергей от природы ленивым и бессовестным человеком, так непременно решил бы, что попал в рай, где ему и надлежит каким-нибудь образом подольше задержаться, а лучше – остаться навсегда.

      Но был он человеком совестливым (насколько это вообще возможно в наше время) и трудолюбивым, хотя и несколько бестолковым и неорганизованным, потому, насытившись, от блаженства вскоре перешёл к беспокойству, решив,