Небылицы старого дома, или Бояться совсем не страшно. Галина Лидина

добавила, подсластив пилюлю:

      – А если ты удерешь из дому, я буду бояться.

      – Так бы сразу и сказала, что боишься. Я в сарай. Кричи в случае надобности, – великодушно пробурчал брат и выскользнул за дверь.

      2

      Сумрак не заставил себя ждать. Мне показалось, что небо вплотную прижалось к крыше. Комнаты заполнились тягучим безмолвием и сгустками серых сумерек, крадущихся в дом. Тело налилось усталостью, как после тяжелых огородных работ. Ни дуновения в застывшем воздухе. Духота давила на веки, заставляла непрерывно зевать. Руки не слушались, и я отложила рисунок в сторону. Положив голову на стол, я уставилась в окно. Деревня наполнилась особой тишиной – тревожной. Комариный писк, квакающий хор лягушек, непонятные шорохи и звуки взяли наш дом в плен. Стало беспокойно, как если б в деревню нагрянули космические пришельцы.

      – Городские булочки, вы где, отзовитесь!

      Железная щеколда ворот начала подпрыгивать и издавать громкий скрежет.

      – Лешка, пошли посмотрим, кто это орет у калитки? – предложила я брату, испуганно вскакивая со стула.

      – Разве не слышишь, стучит соседка баба Маруся, твоя подружка, – отмахнулся он.

      – Пошли вместе, удостоверимся.

      – Отстань, я строгаю. Сама сходи.

      Брат с увлечением чиркал по дереву перочинным ножом.

      – Нет, мы везде будем вместе, – твердым голосом сказала я. – Разве забыл, что наказывала мама?

      – Да с тобой хуже, чем с мамой, – бурчал брат до самой калитки, отстаивая право не подчиняться кому попало.

      Наступала ночь, поэтому я промолчала.

      Баба Маня принесла банку молока.

      – Ось, парное. Мамка наказывала, пейте на здоровье. А то от городских разносолов одни глазюки у вас торчат. Наши местные ребята сбитые, с румянцем во всю щеку. А вы кожа та кости! – простонала баба Маня, жалостливо окинув наши худенькие фигуры. Стало немного обидно – я ведь считала свою фигуру спортивной.

      Потом мы посидели на лавочке, отмахиваясь от комаров ветками. С каждым мгновением становилось все темнее. На желтое пятно луны наползала сизая туча. Я зевала, невпопад отвечая на вопросы соседки. Очередной зевок чуть не оглушил меня. Из глаз выступили слезы.

      – Идите спать, поздно уж. А то, не приведи господи, челюсть вывернешь, – баба Маня сочувственно погладила меня по голове. – Не боитесь одни? А то пошли ко мне. У меня в хате прохладно, полы земляные.

      – Нет, мы не боимся, – быстро вставил Алешка, опасаясь, что я соглашусь.

      – Дыхать тяжело, видать к грозе. Поясницу ломит и коленки крутит. Ну, бегите, окна закрывайте да на дверь крючок накиньте. Скоро Илья на колеснице выкатится. Вон и пылюка уже побежала по улочке.

      – Какой Илья? – встрепенулась я. Дремота улетела прочь, как ее не было.

      – Небесный царь. Он всегда в грозу по небу гуляет, громы и молнии кидает на землю, на колеснице катается.

      – Зачем?

      – Совсем ничего в городе не знают… – прошамкала бабка. – Видите, какой всполох яркий? Это Илья чудить начинает.

      Она