Очи наяды. Наталья Александрова

сквер и подошел к импозантному зданию театра. Но направился не к центральному входу, а к неприметной двери с правой стороны.

      Стоящий за дверью пожилой господин в униформе капельдинера строго взглянул на Германа Карловича и произнес хорошо поставленным голосом бывшего актера:

      – Куда вы, сударь? Это служебный вход! Сюда можно только сотрудникам театра!

      – Vita brevis, ars longa! – проговорил в ответ Герман Карлович, в конце фразы стукнув об пол своей тростью.

      – Жизнь коротка, искусство вечно, – перевел его слова с латыни капельдинер. – Что ж, пароль вы знаете. Можете проходить! – и он открыл перед посетителем неприметную дверь с табличкой: «Служебный гардероб».

      За ней и правда обнаружилось небольшое помещение гардероба, разгороженное пополам деревянным барьером. По другую сторону барьера висели десятка два пальто и плащей разного цвета, а на стуле дремала дородная женщина пенсионного возраста в вязаной кофте и белых митенках. При появлении Германа Карловича она открыла один глаз и строго осведомилась:

      – К кому?

      – К Марине Леонидовне.

      – Пожалуйста, проходите! – гардеробщица открыла второй глаз, поднялась со стула и откинула часть барьера, открыв проход на свою территорию.

      Герман Карлович шагнул вперед, а гардеробщица, сдвинув часть висящей у нее за спиной одежды, указала ему на небольшую темную дверь, ведущую в длинный полутемный коридор.

      Миновав этот коридор, Герман Карлович оказался перед следующей дверью, резного темного дерева, за которой находилось просторное помещение с высоким сводчатым потолком. Все стены были заняты книжными шкафами и стеллажами, в трех метрах от пола проходила ажурная деревянная галерея, дающая доступ к верхним полкам. В центре тоже стояли книжные шкафы, между которыми расположились несколько письменных столов красного дерева. На каждом столе имелась лампа с зеленым абажуром. Еще один стол находился слева от входа, и за ним сидела миниатюрная особа неопределенного возраста с завитыми светло-пепельными волосами.

      Герман Карлович подошел ближе и увидел, что дама очень стара – ее лицо покрывала сеть мелких морщинок и россыпь пигментных пятен. Впрочем, он был так давно с ней знаком, что не обращал внимания на такие мелочи.

      – Гермоша, дорогой, как долго тебя не было! – воскликнула библиотекарь и тут же прихлопнула рот сухонькой ладошкой, похожей на птичью лапку, – должно быть, вспомнила, что в библиотеке полагается соблюдать тишину.

      – Здравствуй, Мариночка! – вполголоса ответил Герман Карлович. – А ты все хорошеешь!

      – Противный! – рассмеялась дама. – Разве можно шутить над такими вещами?

      – Я не шучу!

      – Да ладно тебе. Говори лучше, зачем пришел?

      – Мне нужно «черное кварто».

      – Каталог Штакельбергера? – уточнила Марина Леонидовна, мгновенно посерьезнев.

      – Ну да. Только не говори, что он на руках. Я все равно ни за что не поверю.

      – Не скажу. Ты прекрасно знаешь, что такие книги мы не выдаем на руки. Никому. Даже тебе.

      – Знаю. И не прошу. Мне бы только