Джокер в пустой колоде. Наталья Хабибулина

смотреть на распростертое тело молодого человека. Лежал он лицом вниз, но было сразу понятно, что его горло перерезано таким же образом, что и у девушки.

      Подошел Гулько. Наклонился к телу юноши, тяжело вздохнул:

      – Ну, Евсеич, думаю, ты сам понимаешь – раны аналогичны вчерашним у собаки. Чем разрезано – пока не скажу. Вчерашние мои попытки что-то определить, не увенчались успехом. Может быть, с медициной вместе сможем ответить на этот вопрос. Кровищи здесь не меряно, как и у девушки. Да, бедные дети! И за что же их так? Зверство какое-то! Посмотрим, что у нас со следами, – Гулько принялся за свою работу, достал фотоаппарат и, поворачивая его и так, и эдак, защелкал кнопками.

      – Как там этот парнишка? С ним все в порядке? Поговорить можно? – задавая вопросы, Калошин тоже внимательно рассматривал траву возле тела убитого, пытаясь увидеть хоть какой-то след злодея. Возле собаки им найти ничего не удалось, но внутренне все надеялись на то, что хоть какой-нибудь следок да проявится.

      – Попробуй, Евсеич! Но слишком уж он потрясен, все повторяет, что скажет матери Олега -это видимо он, – Гулько посмотрел на обезображенный труп: – Да, о таком сказать сложно. Как я понял, женщина серьезно больна, и сын за ней ухаживал, больше, по-видимому, некому.

      – Ладно, Валерий Иванович, работай. Тебе, Василий, протокол писать, а ты, товарищ сержант, отправляйся на Озерную за понятым – один у нас уже есть, – Калошин кивнул на угрюмого мужика. – И не вздумай привести сюда женщину, сам понимаешь, такая картинка, – направился к палатке. Проходя мимо трупа девчушки, присел и зачем-то провел рукой по ее слипшимся от крови светлым волосам. Понимал, что нельзя раскисать, но и знал точно, что еще много раз будет вспоминать это бледное, обескровленное худенькое личико. Тут он обратил внимание на пальцы девушки – подушечки были как бы разрезаны. Отметил для себя:«Сопротивлялась?» и, окликнув Гулько, спросил:

      – Ты, Валерий Иванович, на пальцы девчонки обратил внимание? – услышал:

      – Да, товарищ майор, соображения изложу. Но ты, наверное, и сам понял, что к чему? Ведь так?

      – Похоже, что видела она своего палача в последний момент, пыталась сопротивляться, – Калошин с какой-то ожесточенностью рубанул воздух рукой: – Спать не буду, пока не поймаю эту сволочь! – и крупными шагами направился на поляну.

      Издалека, среди деревьев заметил группу мужчин – приехал Сухарев со следователем Моршанским – толстеньким невысоким мужчиной. Тот страдал одышкой, и, видимо, вчерашнее возлияние давало о себе знать, потому-то шел не быстро, постоянно утирая огромным носовым платком потеющее беспрестанно лицо. С группой Калошина Моршанский работал часто, знал, что эти оперативники никогда не подведут, свое дело знают четко, и все равно любил лишний раз «вставить шпильку», как говорил о нем Калошин. Хотя это ничуть не мешало им выполнять свою работу на должном уровне. Если же случались промахи, Моршанский всеми силами старался большую долю вины переложить на оперативников,