Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II. Яков Бутович

Роста он был выше среднего, худоват, движения были медленны и размеренны, тембр голоса чистый и приятный. Глаза очень красивые и выразительные, задумчивые, полные грусти и доброты. У него был благородный, открытый лоб, красиво очерченный рот, правильный нос, все черты лица крупные. Жгучий брюнет, он носил прическу с пробором и маленькие усы. Он был, несомненно, красив и очень нравился женщинам.

      У этого замечательного человека, как, впрочем, и у всех нас, смертных, были свои недостатки. Он был помешан на аристократизме. Считал, что род его – итальянского происхождения и получил известность с 1026 года, что в жизни этого рода было четыре периода: неаполитанский, сицилийский, венецианский и русский. По материнской линии он возводил свой род к царю Соломону! Карузо утверждал, что имеет право на графский титул, и хлопотал о признании за ним графского достоинства. Его враги над этим немало трунили, но Карузо был искренне уверен в своей правоте и не обращал никакого внимания на эти разговоры. Он, несомненно, скорбел о том, что родился бедным человеком и потому не мог расправить крылья на коннозаводском поприще. В оценках своих любимых лошадей он иногда переходил все границы и считал, что все и вся виноваты в том, что эти лошади не могли показать свой истинный класс. Впрочем, думаю, он искренно был убежден в их удивительных качествах, а все невзгоды, из которых главной было отсутствие у них резвости, приписывал злому року.

      Жизнь С.Г. Карузо далась нелегко. Ему пришлось много пережить, бороться с нуждой, отказаться от мысли иметь конный завод, видеть крушение своих идеалов в собственном заводе, где он мечтал вывести рекордистов. Личная его жизнь также не дала ему радостей и утешения. Вот почему всем тем, кто иногда так страстно критиковал покойного ныне Карузо, я могу сказать: легко критиковать чужую жизнь, но тяжело и трудно эту жизнь прожить.

      Я два или три раза был в заводе С.Г. Карузо и теперь опишу одну из своих поездок. Именьице Егоровка, чудом уцелевшее после разорения старшего Карузо, было в нескольких верстах от станции Перекрёстово Юго-Западной железной дороги, в шести или семи часах езды от Одессы. Карузо несколько раз бывал у меня в заводе, я часто с ним виделся в Одессе, и во время одной из бесед понял, что Сергей Григорьевич обижен тем, что я до сих пор не был у него в заводе. При первом же удобном случае я отправился к нему. Приехав на небольшую станцию, где курьерские поезда не останавливались, я сразу же увидел в сторонке высланный за мною экипаж. Когда поезд отошел, на перроне, кроме сторожей, начальника станции и меня, никого не оказалось. Экипаж был более чем скромный, упряжь тоже, а пара лошадей довольно убогая и неказистая на вид. Это произвело на меня тяжелое впечатление, напомнив о том, в каких стесненных обстоятельствах живет почтенная семья. На козлах восседал с довольно нахальным видом плотный, коренастый мужчина с брюшком, в картузе, рубашке навыпуск, поверх которой был надет пиджак, в высоких сапогах гармошкой. Это был странный наряд для кучера, и я спросил, давно