Отель для страждущих католиков. Орешниковая Соня

Просто… Я вижу, у тебя всегда мрачное настроение… Раньше ты вообще не пила в течение дня, не смотря на то, что принято у французов… Сейчас у тебя появилась такая потребность. И это не потому, что так принято у французов. А потому, что у тебя мрачное настроение. Я просто боюсь, что твое настроение всегда будет мрачным, дозы больше и чаще, и…

      Марсель развел руками.

      – И почему, как ты полагаешь, у меня всегда мрачное настроение? – с вызовом спросила я.

      – На этот вопрос ты должна ответить сама.

      – Вот только, пожалуйста, не начинай, – подняла я руку. – У меня все в порядке. У меня прекрасный муж. Да. Между прочим. Так что… Не надо тут…

      – И в чем же причина?

      – Не твое дело, – мрачно ответила я.

      – Ясно. Разговора у нас с тобой не получится, видимо.

      –Видимо, да. Проваливай. До завтра. Прости мне эту маленькую слабость.

      Я быстро допила глинтвейн и встала.

      – Подожди…

      – Что еще?

      – Я знаю, ты ненавидишь дни рождения… Но…

      – Короче, – оборвала я.

      Марсель вздохнул, пожал плечами, достал из кармана нарядную коробочку и протянул мне.

      – Поздравляю с днем рождения.

      – Ага, спасибо, – ответила я, сунула подношение в сумочку, и удалилась.

      На улице меня уже ждало такси. Я назвала адрес, и машина тронулась. Несколько минут я сидела, глядя в окно, но ничего не видя, а потом достала подарок Марселя.

      В маленькой коробочке лежала статуэтка из глины. И это была я.

      *** *** ***

      Знакомство с женихом моей сестры переросло в настоящий пир на весь мир. Сначала мы готовили втроем. И говорили о России. Оказалось, матушка Марселя тоже когда-то приехала во Францию из России и всегда говорила с Марселем на русском.

      Поэтому всегда… И тогда… И теперь… Оказываясь с Марселем наедине, мы всегда говорили на русском…

      С Виктором случалось по-разному. Мы говорили наедине и на французском, и на русском. Инициатором всегда был он. И говорил он на русском, когда у него было для этого определенное настроение. В принципе, я его понимала. Я тоже думала сразу на двух языках, по настроению. Но как-то так получилось, что именно с Марселем, и именно тогда, когда мы были наедине, мы переходили на русский.

      А в тот самый день мы втроем так и не перешли на русский. Хотя и с Кристиной мы общались между собой только на русском, когда оставались одни. Вот такой вот парадокс.

      Просто, видимо, тот день был этакой официальной датой и прошлое не имело значения. К тому же, чуть позднее приехал Лион. А уж он – коренной француз.

      С Лионом мы были знакомы уже три месяца. Мы мило проводили время, гуляли, ходили в кино и ночевали друг у друга. То я у него, то он у меня.

      Лион имел ко мне самые серьезные намерения, хотел на мне жениться и растить наших детей, чем больше, тем лучше. Он был мил, обаятелен, легок в общении, работал шеф-поваром в престижном ресторане и хотел открыть свой собственный. Так что планы у него были самые серьезные, да. Но его планы не входили в мои планы. То есть, не то, чтобы