Святослав. Возмужание. Валентин Гнатюк

с нетерпением дожидаться первого луча.

      Небо над камнем постепенно стало розоветь, набираясь яркости, пока не сделалось багряным. И вот, наконец, через одну из прорезей левее средней в глаза ударил огненный луч.

      – Вижу! Вижу! – возбуждённо воскликнул Святослав.

      – Пошли покажешь…

      Все вчетвером подошли к Купалиному камню.

      – Вот в этой луч блеснул, – уверенно указал Святослав.

      – Так, а в Купальское утро он должен появиться ровно в средней прорези. Тут каждый желобок один день обозначает, выходит, сколько до Купалы осталось? – спросил Хорсослав.

      – Выходит, пять дней… – сосчитал княжич.

      – Верно, – одобрительно подтвердил кудесник. – Теперь же давайте, друзья, вознесём утреннюю молитву Хорсу. – И кудесник направился к вершине холма.

      Восходящее солнце озарило столб с кольцом, через которое они со Степко ночью смотрели на звёзды. Но теперь Святослав увидел вырезанные на нём кола – символы Хорса, ещё какие-то зарубки и знаки.

      – Боже наш, Хорс всеблагой и великий! – зычно провозгласил солнечный жрец, и княжич невольно подивился, сколь изменился голос кудесника, будто не бренный человек обращался к светилу, а вечное говорило с вечным. – Не отврати от нас свой золотой Лик и пребудь всегда на небе с возом Твоим, от Зари до Зари по небу стремящимся! – продолжал волхв. – Ты, златорунный, вращающий коло Солнца, дай всему сущему силу и живот долгий, чтобы могли во благе жить, радоваться и Тебя славить!

      – Слава Хорсу! – звонко воскликнул Степко, протягивая к Солнцу руки.

      – Слава! – повторили Велесдар и Святослав. – Вечная слава богам нашим!

      На обратном пути Святослав вдруг подумал, что Велесдар, старый и опытный жрец, не мог не знать наступление дня Купалы. Вернее всего, он просто хотел показать Мольбище Хорса и его жрецов, познакомить со Степко-Добросветом. Да, Степко сирота, у него, кроме Хорсослава и ветхой избушки, нет ничего и никого, – ни слуг, ни терема, ни лошадей, ни роскошной одежды. И всё же он, княжич, завидует Степко, – его познаниям, его уверенности в себе и грядущей жизни… «А что, если бы Степко, – предположил Святослав, – жил, как я, в тереме с няньками, дядьками, слугами, охраной и поварами, смог бы он столь многому научиться? Пожалуй, не смог бы, слишком много там, как говорит Велесдар, лишних вещей…»

      Проходя мимо Перунова дуба на берегу реки, Святослав живо вспомнил про пояс с золотыми львами и свой кинжал, вспомнил байку Велесдара про «лишнее», и, находясь под впечатлением встречи со жрецами Вечности, он ещё раз мысленно выбросил свой кинжал в воду, но теперь уже безо всякого сожаления.

      Дни приготовления к Купале пролетели быстро, – не заметили, как и подоспел праздник. Вечером собирались на мовь с особым тщанием. Взяв чистые сменные рубахи, кувшины с квасом и травяным настоем, липовые мочала и два берёзовых веника, направились по тропинке к берегу озера, где стояла крохотная банька. В ней парились по праздникам, изгоняли недуги, также Велесдар вправлял людям позвонки и застарелые вывихи после того, как тело