Книга живых. Александр Лапин

судите да не судимы будете! – в тон ему продолжил Казаков. А сам вспомнил про своих юных попутчиков. Вот так родня у них обоих оказалась…

      В общем, покалякали еще о том о сем. Посетовали вместе, что в станице из всех предприятий осталась только какая-то контора местного лесничества, спустились с колокольни и вышли из храма во двор.

      Отец Анатолий спросил погрустневшего Петра о его болезни:

      – И что теперь? Операция?

      – Теперь срочная операция – так сказала мне женщина, доктор медицинских наук, которая меня обследовала.

      – И что, это такое неизбежное дело у всех пожилых мужиков? – спросил глубоко заинтересованный таким раскладом иеромонах, который тоже приблизился вплотную к этому опасному для мужчин возрасту.

      – Да, докторша эта мне прямо сказала, – отец Петр приостановился, видимо, подыскивая подходящие слова. А потом рубанул открытым текстом: – «Трахаться, говорит, надо как следует. Тогда все будет в порядке». Я ей объясняю, что, мол, то пост, то матушка препятствует, а она как рявкнет: «Вот теперь доцеремонился! Надо было хватать ее и валить на кровать!..» Да-с! Так вот. Женщины – они умеют выразиться, – смущенно добавил он.

      Отец Анатолий тоже крякнул рассудительно:

      – Да! Они могут!

      И разговор опять вернулся в старое церковное русло.

      Еще постояли, потоптались во дворе. И батюшка передал ему ключи от храма:

      – Вверяю!

      – Надеюсь, ненадолго! – заметил его волнение отец Анатолий. – Скоро вернешься к месту службы.

      – На все Божья воля! – тихо сказал в свою очередь отец Петр. И спохватился:

      – Что ж я такой бестолковый человек? Ключи отдаю, а к месту не определил. Поселю я тебя в одном пустующем курене. Тут недавно хозяйка его скончалась, царствие ей небесное. Оставила хозяйство на мое попечение с условием, ежели в течение года не объявится ее непутевый сын, уехавший на Дальний Восток, курень продать, а деньги направить на благоукрашение храма. Так что ждем, присматриваем. Вот туда я тебя и определю на жительство.

      «Монах – он как кот. У него ничего нет, но он счастлив».

      – Туда так туда! – сказал отец Анатолий, ожидая, пока Петр кликнет своего пономаря.

      Через некоторое время тот снова явился, и отец Петр распорядился отвести отца Анатолия к месту. А сам, смущаясь, произнес:

      – Вы уж извините, что все так спехом. Меня давно ждут в клинике. Я еще на той неделе должен был лечь! Все ждал замену. Поэтому я уж поеду. Прости, Бога ради, за такое негостеприимство. Бог даст – свидимся! Тогда уж…

      А Анатолий и не обижался. Он понимал, что в таком вот состоянии, ожидая вердикта врачей, как приговора, человеку не до исполнения долга гостеприимства в виде торжественных трапез да разного рода церемоний. Ему надо готовиться к своей судьбе.

      Пономарь Прохор, охотно болтая о станичных новостях, повел его в сторону Дона. Здесь, недалеко от берега, стоял оставшийся с каких-то еще дореволюционных времен типичный казачий курень со всеми соответствующими, но уже нежилыми пристройками.