Книга живых. Александр Лапин

Тю!

      – Вот вам и тю! – заметил в ответ экскурсовод, видимо, думая, что батюшка потрясен открывшейся скульптурной композицией.

      Действительно, на башне красовалась надпись, отлитая из металла: «Жертвам геноцида казачества». А рядом на стене – медный барельеф оседланного коня без всадника. Под ним надпись: «Партизанам – чернецовцам».

      А перед стеной – настоящая скульптурная группа: молоденький мальчишка с непокрытой головой, судя по всему, юнкер или кадет, стоит на колене, опершись на винтовку. И еще литая строка: «Кадетам, юнкерам и казакам – защитникам Дона».

      А наверху, над ними всеми – крест. Точно такой, какой он нашел в курене. Этот крест и вызвал реакцию иеромонаха. Оказалось, что разгадка-то была рядом. В этом музее.

      Естественно, Анатолий сразу же поинтересовался:

      – А вот крест? О чем он говорит?

      На что Григорий Пантелеевич, осчастливленный тем, что нашел девственные уши, начал напевно рассказывать ему историю:

      – Это было в самом начале братоубийственной Гражданской войны. В это время власть большевиков после октября семнадцатого года быстро распространялась по всей России. И только здесь, на Дону, они споткнулись. Потому что атаман Каледин уже двадцать седьмого октября одна тысяча девятьсот семнадцатого года выступил с воззванием – не признавать их власть. Но, одурманенные большевиками, казаки устали от войны. И не поддержали атамана. Были они настроены достаточно мирно. И надеялись ужиться с врагами рода человеческого.

      Дед рассказывал эту историю неторопливо, этаким былинным распевом. И Казакову почудилось, как будто он слышит какую-то сказку. Но сказка была, судя по всему, слишком жестокой и страшной.

      – Казаки не пошли за своим атаманом. А собрались в начале января на съезд в станице Каменской. И образовали Донской военно-революционный комитет. Во главе его поставили простого казака, выбившегося в подхорунжие. Звали этого здоровенного детину Федором, а фамилия его была Подтелков. Он объявил правительство атамана Каледина низложенным. И Каледин, никем не поддержанный, в конце концов застрелился.

      – Но был один, – дед поднял палец и глаза к небу, – который не захотел мириться с таким положением дел. Это был молодой есаул, который собрал совсем юных пацанов, юнкеров, кадетов, офицеров. Создал свой маленький отряд. И вступил в борьбу с «красным зверем», который наступал на Дон. Храбрецы ударили по красным под станицей Лихой. И погнали их. Потом нанесли удар по второй колонне. И тоже погнали их со станции Гнилая. Но силы были не то что неравны. Они были несоизмеримы. Две сотни, против десятков тысяч. Да еще и распропагандированные казаки помогли. Они-то не знали, что будут творить красные. В общем, разбили отряд Чернецова. Сам он и несколько десятков его мальчишек попали в плен. И погибли. Подтелков лично зарубил раненого безоружного Чернецова. И скомандовал убить всех пленных…

      Дед помолчал, глядя на то, какое впечатление произвел его рассказ на иеромонаха. И добавил значительно:

      – Это были первые убитые казаками казаки.