Явление прекрасной N. Евгения Райнеш

на перекись. Даже за школьной партой она напоминала гибкую пантеру, всегда готовую к прыжку. Чёрную пантеру, исходящую золотым сиянием.

      Она не веселилась вместе со всеми и не сочувствовала Кайсе. Просто разглядывала. Как шмеля, нечаянно влетевшего в открытое окно и бьющегося в потолок. Глупого и совершенно неопасного.

      – Кайса приехала к нам с самой границы Финляндии, – торопливо пояснила Наталья Андреевна, понимая, что пора вмешаться. – Будьте гостеприимны, пожалуйста. Сибирь всегда славилась открытым и щедрым сердцем.

      «Зачем она так говорит, зачем?», – у Кайсы опять всё сжалось внутри от пафоса, который облепил её сейчас с ног до головы.

      Покрытый слоем пафоса абрикос без косточки.

      В глубине глаз «феи ночи» она прочитала снисходительную насмешку.

      – Будет сделано, Наталья Андреевна, – всё тот же басок. – Щедро откроем сердце и позаботимся.

      – Ты уж позаботься, Лёша, – каким-то совсем дружеским тоном сказала завуч. – Я на тебя, Гордеев, надеюсь.

      Загипнотизированная Кайса наконец-то оторвала взгляд от чёрных глаз под серебряным мерцанием, схватилась за хрипловатый, уверенный голос, словно тонущий за проплывающий мимо спасательный круг. Вытащила себя, следуя за ним, из золотой тьмы. И вот только тогда она увидела Гордея.

      И тут же влюбилась. Сразу и на всю жизнь.

      Он сам подошёл после уроков. Кайса замешкалась, делала вид, что потеряла какую-то нужную вещь. Не хотела выходить в гудящей толпе, рискуя столкнуться с кем-то, кто заорёт: «Курага!»

      Всё, что ей оставалось: дождаться, пока они разбредутся со школьного двора, и, проскочив на стадион, нырнуть в дырку в заборе. Тогда она окажется прямо у дома.

      Дырку в кустах у забора накануне показал отчим. Вид у него при этом был хитро-доверительный.

      – Секрет ещё моих школьных времён, – улыбаясь, он потрепал Кайсу по плечу. – Пользуйся.

      Гордей подошёл к ней, близоруко водящей руками под партой, присел рядом:

      – Твоё имя красивое, – так он сказал.

      «Потому что больше ничего красивого во мне нет», – подумала Кайса.

      Она резко выпрямилась и задела свой рюкзак. Теперь уже и на самом деле всё содержимое вывалилось на пол. С безнадёжным скрипом треснуло стекло на планшете, разлетелись карандаши и ручки, в угол покатился Сердечко.

      Гордей остановил домовёнка ногой, поднял его с пола. Сердечко, жизнерадостно улыбаясь, пялил на него свои огромные глазища.

      – А это кто у нас такой? – спросил Гордей.

      – Фигурка, – замялась Кайса. – Папа сделал. Когда… Я ещё совсем маленькая тогда…

      Она оправдывалась, уже чувствуя, как приятное и открытое лицо парня перекашивает отвратительная усмешка: «Тяжёлое детство, деревянные игрушки…». Сердечко папа вырезал из бивня моржа. Когда ещё был жив. Папа, конечно, не морж.

      – Симпатичный, – неожиданно кивнул Гордей. – Талисман, да?

      Он понял.

      – У меня ещё есть. Папины… Хочешь посмотреть? – вдруг предложила она.

      Мальчик кивнул, с неподдельным