От биполярного к многополярному миру: латиноамериканский вектор международных отношений в XXI веке. Коллектив авторов

или иначе, смена поколений в руководстве страны может открыть перед ней новые перспективы. Шаг администрации Б. Обамы в сторону Гаваны изменил роль Кубы в системе региональных отношений. По мнению ряда исследователей, согласие Гаваны на нормализацию отношений с США может превратиться в фактор потери Кубой многих левых и антиимпериалистических союзников в Латинской Америке. С другой стороны, этот шаг позволит Кубе нормализовать отношения с Европейским союзом, правыми правительствами латиноамериканского региона, что даст Гаване новые политические и экономические выгоды. При этом, безусловно, Куба не станет «младшим братом» США и, очевидно, продолжит свою политику, направленную на отстаивание собственных политических и экономических интересов[98].

      По мнению ряда зарубежных ученых, латиноамериканская политика Обамы и Трампа, включая кризисные явления в ОАГ и изменения в позиции Вашингтона относительно Кубы, показывает, что в начале XXI в. происходит фундаментальное изменение парадигмы отношений между США и Латинской Америкой, заключающееся в изменении базиса этих отношений: взаимодействие на основе зависимости и подчинения заменяется на взаимодействие в рамках взаимовыгодных отношений, основанных на равенстве и взаимном уважении интересов партнеров[99]. Подобный процесс является, на наш взгляд, примером формирования многополярного мира.

      Проблема Венесуэлы имеет гораздо более «весомые» последствия для всей структуры региональных отношений[100]. Политический кризис в Каракасе вызвал неоднозначные реакции и оценки со стороны латиноамериканских правительств и интеграционных объединений. Наиболее жесткую оценку действиям венесуэльского правительства дал генеральный секретарь ОАГ Луис Альмагро, позиция которого противоречила более сдержанной точке зрения Монтевидео, где Широкий фронт пытался критиковать действия Мадуро, но призывал оставить конфликт в Венесуэле на уровне внутреннего конфликта государства без международного вмешательства и давления. При этом и в 2017 г. ОАГ продолжала давать негативные оценки происходящему в Венесуэле[101].

      Несмотря на то что на сегодняшний день в венесуэльском конфликте явно снизился уровень агрессии и противостояние перешло в рамки политической борьбы (при сохранении поляризации общества), ситуация в Каракасе больно ударила по интеграционным проектам. В частности, фактически потерпели поражение попытки УНАСУР выступить посредником в конфликте. Кризис в Венесуэле ударил по состоянию МЕРКОСУР, вновь активизировав дискуссию о том, что Каракасу нет и никогда не было места в объединении, т. к. Венесуэла не соответствовала политическому и экономическому уровню развития ведущих стран объединения и де-факто сдерживала его экономический потенциал[102].

      Переизбрание Н. Мадуро на президентский пост весной 2018 г. не сказалось принципиальным образом на ходе политического противостояния в стране. Сразу после

98

См.: Хейфец В. Л., Хейфец Л. С. Куба: переосмысление роли страны в мировом сообществе // Мировая экономика и международные отношения. 2017. Т. 61. № 2. C. 100–103.

99

См., например: Vargas-Alzate L. F. Washington and Latin America: A considerable indifference // Analisis Politico. 2016. Vol. 29. Issue 86. Р. 35–51.

100

Pinto Sloboda P. Legality of Venezuela’s joining to Mercosur // Anuario Mexicano de Derecho Internacional. 2015. Vol. 15. Issue 1. P. 711.

101

OEA, Cuarto informe sobre Venezuela, 25.09.2017. URL: http://scm.oas.org/pdfs/ 2017/CP38157INFORME.pdf (accessed: 10.11.2017).

102

Хейфец В. Л., Хадорич Л. В. Кризис в Венесуэле и региональная интеграция // Мировая экономика и международные отношения. 2017. № 5. C. 82.