Охота на невидимок. Юрий Вячеславович Ситников

повернула голову и растянула губы улыбке.

      – Тётя Лида, и вы здесь, дорогуша. Давайте обнимемся.

      Пани Вержвецкая скривилась. Её и без того малопривлекательное лицо превратилось в уродливую маску.

      – Я тебе не дорогуша! – взвизгнула она. – С каждым разом ты опускаешься всё ниже. По наклонной идёшь, Ксения. Не думаешь о себе, подумай о дочери. Какой для неё позор – мать алкоголичка.

      – Моя мама не алкоголичка, – спокойно ответила Ёлка, хотя я видел, это спокойствие даётся ей с большим трудом. Она вспотела, щёки вспыхнули, губы задрожали.

      – Она хуже алкоголички. Когда пьёт мужчина, это отвратительно, а когда пьет женщина – это мерзко!

      – Они сами разберутся, – встряла Люська.

      Пани Вержвецкая стукнула тростью об пол.

      – Ты ещё будешь вмешиваться!

      – Не ругайся, тётя, – миролюбиво проговорила Ксения и, не удержавшись на ногах, упала.

      – Мерзость! – прошипела старуха, развернулась и прошла к себе в номер. – Мерзость! – орала она уже за закрытой дверью.

      – Невменяемая бабка, – Люська покрутила пальцем у виска, и мы помогли Ёлке поднять разревевшуюся Ксению.

      – Меня никто не любит, – завывала она. – За что она меня так… Я не пьяная, ты же знаешь, я приболела.

      – Мама, я не хочу ничего слышать. Люсь, возьми её под руку. Глеб, закрой, пожалуйста, номер. Спасибо вам.

      – Не благодари, всё в порядке.

      Немного погодя мы с Люськой сидели в моем номере, обсуждая произошедшее.

      – Мне жаль Ксению.

      – А мне жаль Ёлку. С такой матерью она постоянно на нервах.

      – Глеб, ты говоришь, как эта старая кошёлка.

      – Ничего подобного. Кстати о кошёлке, видела, вся бриллиантами увешана.

      – Маразм крепчает. Она и спит в них.

      – А что думаешь о привидении?

      Люська засмеялась.

      – Накачалась Ксения изрядно, задремала, сон приснился. Банально. Даже обидно как-то.

      Разошлись мы в половине шестого утра. За окном продолжал свирепствовать снегопад, завывала метель. У меня возникло ощущение, что эта ночь никогда не кончится.

      Глава третья

      Тайна колокольного звона

      Ближе к полудню прибыли последние гости: нудный троюродный племянник Всеволода Всеволодовича Илья Васильевич, и Феликс. Шестидесятилетний Илья Васильевич работал в какой-то скучной конторе, целыми днями просиживал в маленькой коморке за узким столиком, копошась в бумагах. У него не было ни жены, ни детей, свою холостяцкую квартиру в Подмосковном Чехове он делил с волнистым попугаем и десятком аквариумных рыбок, за которыми на время отъезда согласилась приглядеть соседка.

      Что касается тридцатилетнего Феликса, мне трудно сказать, в каком родстве он состоит с дедом Всеволодом. Скорее всего, седьмая вода на киселе. Даже точно не знаю, где Феликс живёт. Сам он называется разные города: то Москва, то Питер, то Тверь. Странный кадр. На контакт с роднёй не идёт, в большинстве случаев предпочитает отшучиваться, никогда не смотрит в глаза собеседнику,