Солнечный зайчик. Сергей Юрьевич Ежов

проблема, но с ней уже не сделать ничего. Так получилось, что я повзрослел, а ребятам это ещё предстоит.

      – У тебя появилась женщина? – трагическим шёпотом спросила она.

      – Ну что Вы, Ирина Сергеевна! И, кроме того, начало активной половой жизни вовсе не означает взросления. Здесь другие причины, но о них я судить не возьмусь.

      Учительница стремительно покраснела.

      – А ты стал циничным, Юрий.

      – Отнюдь! Просто я точен в формулировках. Я так понимаю, что Вам стало тяжело руководить ВИА в моём присутствии?

      – Нет, я бы не сказала так, просто в некоторых ситуациях…

      – Я на вас давлю, и Вы принимаете несвойственные Вам решения. Так?

      – В общих чертах.

      Всё гораздо циничнее, девочка моя! Тебе страшно нравится молодой мужик, что сидит рядом с тобой, и ты его ужасно хочешь. Но это невозможно: советская мораль осуждает такое поведение, и советская мораль абсолютно права, хотя и жестока по отношению к тебе. И ко мне, если уж на то пошло.

      – Понял Вас. Могу предложить компромисс: я продолжу поставлять Вам песни, а взамен попрошу Вас продолжить регистрировать их в ВААПе. На репетиции я не хожу, но при необходимости Вы меня вызываете, и я оказываю Вам необходимую помощь.

      – Да, так будет лучше. – упавшим голосом сказала Ирина Сергеевна – Но ты, Юра, не перестанешь писать для нас?

      Господи, несчастная девочка, да ты не слышишь, что тебе говорят! Ладно, помогу тебе немного, мне нетрудно.

      – А хотите, я вам подарю несколько романсов, для Вашего личного репертуара?

      – Очень интересно. Что бы ты хотел предложить?

      Я достал из сумки сборник стихотворений, который было, убрал, открыл на нужной странице, и протянул Ирине Сергеевне:

      – А вот, извольте, стихотворение Марины Цветаевой, «Генералам двенадцатого года». Следите за текстом, а я буду напевать. Учтите, романс женский, и мой голос совершенно не соответствует ему.

      И я запел:

      Вы, чьи широкие шинели

      Напоминали паруса,

      Чьи шпоры весело звенели

      И голоса.

      И чьи глаза, как бриллианты,

      На сердце вырезали след —

      Очаровательные франты

      Минувших лет.47

      – Великолепно! Знаешь, Юрий, я никак не привыкну к несоответствию твоего юного возраста и реальной взрослости. Холодного цинизма и утончённого романтизма.

      – Берите выше, Ирина Сергеевна, – ухмыльнулся я – есть ещё несоответствие моего простонародного происхождения и вполне аристократических манер.

      – Да, сегодня на банкете ты кушал как британский лорд. Видела я такого на приёме, у нас в консерватории. Почему так, Юрий?

      – Просто я советский человек, Ирина Сергеевна. Меня, праправнука крепостного крестьянина, воспитывали свободным и гордым. Меня учили высокопрофессиональные преподаватели, с помощью самых совершенных методик, недоступным плебеям, а то и среднему классу в других странах. Мне с детства внушали хорошие манеры и пичкали

47

Слова М. Цветаевой, музыка А. Петров.