Солнечный зайчик. Сергей Юрьевич Ежов

со смеху Наташа Белобородова, заклятая подруга Жанны – Жанка, ты отродясь не выполняла обещания!

      – Зато я красивше некоторых! – не остаётся в долгу Жанка.

      – Не ссорьтесь девушки. – говорю я примиряющим тоном – Я вам спою, но не сегодня. Сегодня я по делу: надо помочь папе.

      – Ну тогда ладно. – сдаёт назад Жанка.

      Отца она побаивается. Батя при всём своём демократизме держит коллектив в ежовых рукавицах, впрочем, с женщинами иначе нельзя.

      В это время отец высовывается из кабинета:

      – Что за шум?

      – Па, это я пришёл, принёс чертежи рубашки, куртки и сарафана.

      – Ну заходи. – отец посторонился в дверях, чтобы я прошел со своими костылями и большой папкой, а сам повернулся к Жанке:

      – Жанна, позови Александра Пахомовича. Скажи, что Юра принёс новые модели.

      – Счас он примчится!

      Действительно, спустя три минуты раздаётся стук костылей и в дверях появляется закройщик.

      – Здорово, Юрок!

      – Здравствуйте, Александр Пахомович!

      – Вот какой ты уважительный парень. Молодец! И умница к тому же. Вот хожу с твоими костылями, нарадоваться не могу, до чего они способные!

      Закройщик дядя Шурик инвалид: на войне он потерял ногу. Раньше он пользовался обычными костылями, а теперь я ему преподнёс костыли с локтевыми упорами, и фронтовику стало удобнее. Он и раньше относился ко мне очень тепло, а теперь почитает едва ли не сыном. Но и требования ко мне повысились: дядя Шурик человек старой, сталинской закалки и считает, что если человек справляется с делом, то нужно ему ещё добавить нагрузки.

      – С моей новой ногой дело не продвинулось? – интересуется он.

      – Придётся подождать, Александр Пахомович. Дядя Егор обещал прислать титановые трубки, но пока не прислал. А со стальной трубкой протез будет тяжеловат. И так суставы стальные…

      – Понимаю, Юрок. Ладно. Зачем позвали? – поворачивается он к отцу.

      Отец отрывается от папки с чертежами:

      – А вот присаживайся, Александр Пахомович, да посмотри что нам предлагают наши художники.

      – Что, Ленуська тоже участвовала?

      – Куда же без Ленуськи?

      – Ну тогда я спокоен: будет красиво, удобно и нетрудно в производстве.

      – Ты считаешь? – поднимает бровь отец.

      – Ляксеич, я тебе сто раз говорил, что у Ленуськи самый настоящий талант. Девочке надо учиться. Посылай её в швейный институт, пусть учится на модельера! Грех такой талант зарывать в землю.

      – Ты, Пахомович, не суетись. У Ленуськи своя голова на плечах, и голова эта светлая. Куда она поступит, туда и поступит. Мы с Таисией дадим ей советы, как же без этого, но решать Ленуська будет сама.

      – Это верно, Ляксеич, но больно редкостный талант у девочки. Не поверишь, даже мне завидно. Не, не завидно, а хочется посмотреть во что Ленуська вырастет.

      – Это я понимаю. А за модели-то берёшься?

      – Ясно море, берусь! Вот только я тебе Ляксеич сразу говорю, как начальнику, ты думай головой и не смей обижаться.

      – Чего