Солнечный зайчик. Сергей Юрьевич Ежов

звонок прозвенит.

      Все дети на свете к урокам готовы —

      Да здравствуют школьные дни!

      Здравствуй, школа, здравствуй!

      Здравствуй, мир прекрасный!

      Самые счастливые года,

      Добрые уроки и учитель строгий

      С нами остаются навсегда.20

      – Ну, как? – спрашиваю закончив.

      – Прекрасно! Именно то, что надо. – Ирина Сергеевна сразу же взяла бразды правления в свои руки – А сейчас мы займёмся работой над этой песней.

      Работа началась, и мы очень быстро поняли, что Ирина Сергеевна под личиной красивой женщины скрывает свою истинную сущность – свирепого диктатора. Но… назвался груздём – полезай в кузов.

      ***

      Ночью меня разбудил какой-то шум и треск, доносящийся с соседней улицы. Быстро одевшись, выскакиваю из дома на двор. Несмотря на ночь очень светло, и немудрено: на соседней улице полыхает дом.

      – Сынок, что случилось? – высунулся из окна отчим.

      – Папа, там, кажется, дом хромого Иваниенки горит.

      – Докурился в постели, пьянь дурная! – в сердцах выругался отчим – Может, успел выскочить, беги, Юра, проверь, да возьми что-нибудь дверь ломать. А я следом пойду.

      – Хорошо, батя!

      Схватив топор, я побежал на пожар. У горящего дома уже суетилось несколько женщин, двое мужиков притащили с собой погружной насос, и теперь прилаживали его в колодец. Удлинителей не хватало, и один из мужиков полез на столб, чтобы подключиться прямо к проводам.

      Я подбежал к пожарищу, и первым делом срубил проводку, подходящую к дому: никому не надо чтобы, когда начнут заливать водой, кого-нибудь долбануло током. Женщины тут же, без команды, подхватили палками обрубки проводов, и оттащили в сторону: для безопасности.

      – Дядя Валера вышел из дома, не знаете? – спрашиваю у суетящихся рядом баб.

      – Не-а, он тама, у внутрях! – уверенно ответила одна из них.

      Ну что делать! Бросаюсь к дверям – заперто. Ударил плечом раз, другой, дверь крепкая, даже не шелохнулась. Ну что делать, подскакиваю к окну, и в три удара выношу двойную раму: изнутри ударил дым и жар.

      – Дядя Валера!

      Нет ответа, хотя… вроде какое-то мычание послышалось.

      Я уже собрался нырнуть в горящий дом, но сильная рука, схватившая за шиворот, остановила меня.

      – Куда, Юрка! Опалишься весь, как та свинья. Дай оболью!

      Обернулся. Рядом весело скалился сосед, Сашка Цаплин. Сашка такой: вечно лыбится, хотя не раз крепко получал за неуместные ухмылки. Он только на похоронах бывает серьёзным, да и то не всегда.

      – Обливай.

      Сашка быстренько опрокинул на меня ведро с водой, а из другого ведра достал мокрую тряпку, похожую на рваный мешок.

      – А это сверху накинь. Я бы сам полез, да вишь ты, шибко маленькое окно.

      И я нырнул в окно, оказавшееся кухонным. Страшно!

      Четыре шага, и я оказался у двери, ведущей в большую комнату. Залу, как называют их в здешней местности. Потолок в зале уже горел, испуская жар, дым клубился под потолком. Горели телевизор, этажерка

20

Слова и музыка И. Потехина.