Иллюзия. Андрей Кадацкий

истории фактов не выкинешь, не фальсифицировать же?

      – Карамзин говорите?

      – Да, у Николая Михалыча все так и написано. Правда, оценивает он по-другому.

      – Ну, допустим. Гните свою линию.

      – Послы сказали: «Что же вы заступаетесь за своих врагов? Они же постоянно грабят ваши земли. Давайте вместе уничтожим половцев раз и навсегда». Наши предки приняли дары, но пообещали лишь не вмешиваться. И монголо-татары спокойно добивали противника. Но тут в наших что-то взыграло, наверное, молодецкая удаль, и они решили помериться силушкой.

      Историк поморщился на анахронизмы, Глеб воспринял, словно сигнал закругляться.

      – Снова прислали послов. И наши совершили ошибку половцев – убили безоружных… А потом пришел Батый. Монголо-татары не прощали таких вещей. Таким образом, мы сами виноваты в монголо-татарском иге. Там, где могли найти сильного союзника, обрели врага.

      Ихоткин вздохнул. Притихшая группа ждала команды «смеяться». Евгений Павлович обобщил:

      – Конечно, вы изложили дилетантскую позицию, без учета социальных, военных, экономических, религиозных аспектов…

      Протрезвление утомляло. Он еще раз глубоко вздохнул, потянулся к журналу, жирно исправил двойку. Малышев привстал на цыпочки, заглядывая, рот растянулся до ушей.

      – Ладно, за оригинальность и смелость… Пять.

      Заметив прилысенность историка к алкоголю, староста со товарищи подготовил на экзамен графин и стакан. Вместо полагающейся воды, группа скинулась на водку.

      Разобрали билеты, расселись. Украдкой подглядывали в шпоры, готовили к подмене «бомбы». Ихоткин, мучимый похмельем, налил из графина, глотнул из стакана. Лицо исказилось удивлением, ноздри внимательно обнюхали жидкость. Суровый взгляд окинул аудиторию, будто ища виновника. АДэшники уставились в парты. Евгений Павлович шаткой походкой вышел за дверь.

      – Бли-ин! – Староста Виталик Бочкин подпрыгнул на стуле. – В деканат пошел. Сейчас нажалуется – всех отчислят!

      Инициативная группа живо перелила водку обратно в бутылку, расплескала, наскоро вытерла меловой тряпкой. Предусмотрительно поставив на «шухер» однокурсника, Бочкин метнулся в туалет, заполнил тару водой. Смахнули следы преступления, замерли в ожидании.

      Преподаватель вошел с кульком, чинно присел, налил в стакан. Из развернутого свертка показались пышущие жаром беляши. Жирный аромат возбудил аппетит в студенческих желудках. Ихоткин по-гусарски замахнул напиток, рука потянулась к беляшу, но остановило разочарование. Нос обнюхал стакан, графин, укоризненный взгляд полыхал огнем.

      – Всем двойки!

      Экзаменатор поднялся, намереваясь уйти. Староста среагировал мгновенно:

      – Евгений Павлович! А давайте вы снова сходите в буфет, а мы… быстренько исправим… двойки.

      Историк расстреливал выскочку взглядом, наконец, выдал:

      – Пять минут. – И вновь покинул класс.

      Уложились в три. По истории во все зачетки вписалась крючковатая