Ночь после выпуска (сборник). Владимир Тендряков

нему и вернусь поздно… И завтра я должна быть там, в больнице, и послезавтра… Человек при смерти, Дюшка, должна я его спасти или нет?

      – Должна, – выдавил Дюшка, в тон матери, тихо.

      – Я спасу этого, появится другой больной. И мне снова придется спасать… А может, мне лучше не спасать больных, заняться тобой? Ты здоров, тебе смерть не грозит, но ты так глуп и ленив, что нужно следить, хватать тебя за руку, силой вести к столу, чтобы учил уроки.

      – Черт! – В полном расстройстве отец пнул ногой стул; было ясно, что с таким же удовольствием он отвесил бы пинок Дюшке.

      – Мам… – У Дюшки сжалось горло. – Мам… Я все… Я сам… Не надо обо мне… думать.

      Мать сняла с плеча руку, отвела глаза, сказала устало, словно пожаловалась:

      – У меня сейчас сложная операция. Будем оперировать Гринченко. Я очень волнуюсь, Дюшка.

      – Мам! Не думай обо мне. Я сам… Вот увидишь.

      – А я все-таки приму меры! Не-ет, я на самотек не пущу! – Отец решительно направился к телефону, набрал номер: – Алло! Гайзер!.. Слушай, Алексей Яковлевич, просьба к тебе. И нет, не к тебе, а к твоему сыну. Пусть он займется моим балбесом, подтянет по математике… Как мужчина мужчину прошу, так и передай – как мужчина мужчину… Ну, спасибо… Что – платформ нет? Выкатку приостановить?! Да ты что, Гайзер? В такую воду держать лес в запани! А если ночью прорвет запань?.. Нет, дружочек, нет, не крути! Вышибай и платформы – кровь из носу!..

      И отец забыл о Дюшке.

      Климовна вздыхала над столом:

      – Э-эх! Курица пестра сверху, человек изнутри.

      После обеда Дюшка никуда не пошел, сел за стол, разложил перед собой учебники и задумался… Сначала о матери, которая, наверно, в эти самые минуты спасает от смерти какого-то незнакомого Гринченко. Потом всплыл в памяти Минька. Почему он вдруг?.. Минька расплакался, должно быть, потому, что Дюшка стал хвастаться отцом. Минькиного отца, Никиту Богатова, не любили в поселке. Минькина мать бегала по соседям и жаловалась на мужа: не зарабатывает, не заботится о семье… И это верно – Минька ходит в школу в рваных ботинках.

      Дюшка только издали видел Минькиного отца. Тот не выглядел уж таким злодеем – обычный человек, носит помятую шляпу, старое пальто с длинными полами, в которых он путается ногами на ходу, и нельзя никогда понять, пьян он или от рождения таков. И лицо у Минькиного отца мятое, как его шляпа, бесцветное, только глаза синие, точь-в-точь как у Миньки. Еще у Минькиного отца странная привычка – всегда что-то бормочет на ходу. А однажды Дюшка его увидел в лесу – стоит один-одинешенек на поляне, помахивает рукой и громко декламирует:

      Я звал тебя, но ты не оглянулась,

      Я слезы лил, но ты…

      Что-то непонятное. Стихи – деревьям! Странный. Он сам пишет стихи и раньше жил в городе, работал в газете, которая каждый день приходит в Куделино. Газету все читают, стихов Богатова никто не знает. И работает теперь Богатов простым делопроизводителем в конторе.

      Жаль Миньку. Жаль, пожалуй, больше, чем себя.

      Задача о путешественниках никак не решалась.

9

      Левка Гайзер