Кальдур Живой Доспех. Рост Толбери

солдатами, которые знали на что идут… Но они были людьми. Живыми, проклятущими людьми! А у меня выбора не было…

      – Мы всем платим цену, Кальдур…– холодно ответил Дукан, поджав губы.

      – Но не такую! Не такую. Ты взял меч по своей воле. Из-за своих взглядов ушёл в лес и скрываешь её! Рискуешь жизнью по своей воле. Ты так решил! Ты! А меня забрали из семьи так рано, что я не помню лица матери, старик! Я не знаю, сколько мне было лет, когда я убил в первый раз! Двенадцать? Может, быть десять? Мне не сказали. У меня не было выбора. Ты знал, старик? Знал?! Что все клинки живого доспеха направлены наружу, на зло и порождения Мрака, все… все, кроме одного. Один всегда направлен в сердце носителя, и если тот засомневается, хотя бы на семь вдохов, то клинок пронзит его… Ты знал это, старик?

      Дукан покачал головой, наконец-то, моргнул, вздохнул, вроде бы расслабился, но его голос и поза налились ещё большей тяжестью.

      – Да. Ты прав, Кальдур. Я не знаю многого. Меня поставили на это место, положили мне на плечи мешок с этой ношей и сказали идти вперёд. Куда точно и когда остановиться не сказали. И какой будет цена тоже… Но… некоторые вещи мне известны, парень. Я знаю, что у тебя не было выбора. И знаю, что и сейчас всё ещё нет. И не будет.

      – Что ты несёшь, старик?

      – Ты будешь сражаться в этой войне, хочешь ты того или нет. Потому что, Кальдур, ты не спаситель. Ты не Избранный. Ты Избранный Проклятый. Вот ты кто.

      – Что? О чём ты?

      – Этого вам не рассказывают. Но я знаю. Знаю. В прошлой жизни ты совершил страшный грех. Как и всё кайрам. Ты отверг жизнь, дарованную тебе. Ты отверг все дары Светлой Госпожи, убил самого себя, очернил свою душу и теперь, если ты не очистишь её… то она пойдёт прямо на корм Морокай. Потому что она больше не достойна. В Последней Битве у Врат Её Царства и в каждом посмертии до этой Битвы, Госпожа не будет защищать твою душу. Врата для тебя закрыты. Ты будешь сам по себе, и Мрак поглотит тебя. Если ты не искупишь свою вину. Этого ты хочешь? А, парень?

      Кальдур побледнел ещё больше, его прошиб пот, его перекосило от гнева и страха, их дуэль взглядов вот-вот грозилась перейти в дуэль реальную, но Дукан вдруг вздрогнул и переключился на Анижу, что снова подошла к нему.

      – Что скажешь, Анижа? Её рана серьёзная?

      – Скверная, господин, – Анижа поджала губы, но смотрела на него храбро. – По крайней мере, она не изошла кровью. Артерии и вены не задеты. Сейчас всё зависит от неё. Она сильная. Я думаю, ваша подруга выживет.

      – Ты можешь ещё что-то для неё сделать, девочка? – Дукан подмигнул ей, но этот жест был вовсе не веселым, а скорее опасным и угрожающим.

      – Да, господин, – Анижа изобразила нечто среднее между реверансом и поклоном. – Волей Светлейшей Госпожи завтра на рассвете, после того как я отдохну и проведу ритуал, я дам ей своих сил, сколько смогу.

      – Тебя уже начали учить чудесам?

      – Нет, господин. Я слишком молода. Но… пока никто не видел, я училась сама. По книгам.

      – Спасибо тебе, дорогая моя. Я буду тебе должен.

      – Не за что, господин.