Разлюбил – будешь наказан!. Ирина Крицкая

Что-то ему не хватает… Меня! Конечно, меня. Я опять гляжу на него из толпы.

      – Девчонки, – толкаю я своих соседок. – Что ж вы не видите, какой вон там вон мальчик обаятельный?

      – Кто? – встрепенулись.

      – Вон! На сцене, черненький…

      – А… Ничего так… Прикольный пупс, – они мне отвечают.

      – Какой он пупс? Это легкая склонность к полноте. Ему идет.

      Опрокинули урну. Посчитали бумажки. Хохлушки завизжали от радости – киевский крендель победил. На сцену вышли неизвестные барды, затянули забубень. Нет, думаю, я такие напевы не вынесу, пойду лучше на песочек, прогуляюсь. И вообще, мне уже надоело в этом царстве малой прессы. Я хочу в свою личную кровать, в свою личную комнату, свой личный стаканчик мороженого и вишневый компот из своих личных вишен.

      Выйти из кинотеатра я не успела. По рядам ко мне пробирался голодный телевизионщик.

      Как и положено режиссеру, господин Полуянов срежиссировал себе романчик с юной нимфой и стал повсюду выслеживать меня. У входа в столовую, на скамейке у моего домика, на пляже, на тропинках… И вот сейчас поймал. Сел рядом. Недовольный, без парфюма, растрепанный.

      – Я бегаю за тобой, как мальчик! – сказал он так громко, что некоторые перестали смотреть на сцену и навострили ушки.

      Я не хочу с ним разговаривать. Не собираюсь я ему объяснять, что мне пятнадцать лет. Ухожу, перешагиваю чужие кроссовки, поднимаюсь на склон, выбегаю по горе на аллейку. Полуянов догнал меня в зарослях и взял за руку.

      – Мне ничего не нужно от тебя, – говорил он быстро и нервно. – Только смотри на меня. Улыбайся мне по утрам. Это же так легко… всего лишь выпить со мной чашку кофе…

      – Все! – Я дернулась слишком резко, поскользнулась и села на отрытую трубу теплотрассы.

      Горячо! Я вскочила. Даже смешно стало: голой попой на утюг – так мне и надо, бесстыднице.

      – Не обожглась? – Он потянулся ко мне, проверить, что там под юбкой, не обожглась ли, но опомнился, отдернул руки и быстро зашипел: – Ах да! Я знаю, в чем дело. Может быть, ты думаешь: «У тебя, дяденька, уже лысина появилась…» Может быть, я просто не нравлюсь тебе?!

      Хватит! Я вырвалась от него и побежала вниз, на аллейку. Пригорок был усыпан сосновыми иголками. Босоножки скользили. Полуянов выскочил за мной на асфальт. Здесь ему пришлось притормозить, а я, наоборот, сделала несколько быстрых шагов, потому что по дорожке шел Антон.

      У него был шанс отвернуться, не заметить меня и спокойно пройти мимо, но он замедлил шаги.

      Антон вышел прошвырнуться после этих игрушечных выборов один, в спонтанном направлении, по большой аллее, заранее никого не предупреждая. И на мою узкую тропинку повернул случайно.

      – Привет, – он сказал и посмотрел мне за спину.

      – Гуляешь? – Я спросила и показала глазами, как тяжела моя жизнь.

      – Да… – Он ответил, глядя на отступившего мэтра. – Пойдешь со мной?

      Я пошла.

      Антон спросил своим настоящим голосом, мягким, уже почти совсем взрослым, со смешным северным «о».

      – Что это он за тобой бегает?

      – Да,