Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни. Норман Оллестад

опоры. Мои ноги сработали, как рычаги. Пришлось отпустить тело отца – я боялся, что сдвину его с места, и мы оба кубарем полетим по ледяному скату. На этом участке снег был мягче, и, к счастью, мне удалось хорошо уцепиться пальцами. Я решил проделать в снегу ямки для ступней и тогда уже попытаться помочь отцу.

      Я начал буравить снежную корку носками кед, и тут послышалось бормотание Сандры – бессвязный поток слов и фраз. Мои кеды безуспешно тыкались в наст, пока боль не вынудила меня остановиться. Я посмотрел вверх. Сандра по-прежнему держалась на ребре желоба. Глаза ее были в постоянном движении: веки ходили вверх-вниз, в такт бормотанию и стонам, то стихающим, то раздающимся вновь. Усилием воли я словно бы выключил у Сандры звук и больше уже ничего не слышал.

      Я снова принялся долбить наст кедами. Ноги мои совсем ничего не чувствовали, и поэтому мне удалось продавить одно углубление. Затем я проделал ямку и другой ногой. Теперь у меня было две надежные точки опоры. Обеими руками я сжал плечо отца и встряхнул его.

      – Очнись! Папа! Папа! Папа!!!

      Вниз по скату пронесся порыв ветра и зашатал обломки самолета. Я услышал, как скрипнуло мое сиденье. Вжих! – оно понеслось по ледяной завесе и мгновенно исчезло из виду. Я отпустил отца, потому что опять испугался, как бы мы с ним не ухнули вниз.

      Я приложил ладонь к его спине. Мне показалось, что отец не дышит. «А вдруг Сандра права? Вдруг он и правда умер?»

      Со всех сторон, порыв за порывом налетали снежные вихри. Пальцы ног сводило судорогой из-за того, что я цеплялся ими за крошечные зазубрины в снегу – только это и не давало мне улететь вслед за сиденьем. Очередной порыв ветра чуть не свалил меня на спину, и пришлось плотнее придвинуться к ледяной завесе. Даже деревья вокруг выглядели замерзшими и испуганными.

      Ветер стих, и я вновь склонился над отцом.

      – Папочка! – позвал я, положив ладонь ему на спину.

      Но он лежал, сложившись вдвое, как поломанный стол.

      Этот человек научил меня седлать большие волны, выудил из ямы-ловушки под деревом и вытянул из удушающего целинного снега. Теперь мой черед спасать его.

      Я глубже ввернул носки кед в отверстия в снегу. Закрепился. Потом подложил ладони отцу под плечи и подтолкнул. Он не двинулся с места, а я был придавлен его тяжестью, словно соломинка, которой попытались подпереть огромный камень. Тогда я встал над ним и попробовал приподнять. Слишком тяжелый… вот если бы я был побольше и посильнее…

      Почему я такой маленький? Ну и дохляк же ты, Норман!

      Я смотрел на отца сверху вниз. У меня дрожали руки, а к сердцу подступала боль. Я наклонился к нему, крепко прижал к себе и поцеловал – его кудрявые волосы пощекотали мне нос.

      – Я спасу тебя! Не волнуйся, папа!

      «Он еще теплый», – сказал я себе, и сжал его сильнее.

      Глава 10

      Мамин «Фольксваген»…

      …поднимался к Топанга-Бич. На заднем сиденье дребезжал тяжелый серый чемодан.

      Мы быстро пересекли Пасифик-Кост, свернули к каньону и съехали на грунтовую