Вечно чёрные растения. Михаил Фишер

кресел и неоно—белом полотне света вокруг, она повернула голову влево, там все так же сидел уже знакомый ей молодой человек.

      – Я вдруг куда-то провалилась и очутилась в машине, играет музыка, я за рулем. Я все вспомнила! Уже восемь лет мы с мужем живем в сорока километрах от города, в большом доме в сосновом бору. Огромный дом был набит антиквариатом и произведениями искусства, стал моей усыпальницей, местом, где я тосковала по свободной жизни, которая у меня случалась, когда муж уезжал в командировки, и я могла сутками не расставаться со своим «малышом». У меня, оказывается, был любовник! Планировка дома напоминала средневековый замок с множеством комнат, коридоров, подсобных помещений. Муж предпочитал проводить вечера в своем кабинете, а я в спальне с телефоном в руках, беседуя с «малышом». Спальня находилась на втором этаже, и к ней вела большая кованая лестница из дома Саввы Морозова, которую муж купил у одного знакомого торговца антиквариатом. Другого входа в комнату не было, поэтому я могла спокойно разговаривать по телефону, не боясь, что меня подслушивают, так как шаги по железной лестнице были очень слышны и всегда имелось несколько секунд, чтобы положить трубку. Первые пару лет проживания в этом доме я боялась ночевать одна в комнате. Если муж уезжал, то приходилось просить домработницу спать рядом со мной на диване, так как было страшно одной, без света, а со светом я не могла уснуть. Все время мерещились какие-то звуки, шаги, потрескивание. Мебель была очень старая, огромные деревянные шкафы с резными дверцами и картины в золоченых рамах вселяли в меня беспокойство, но было совершенно бессмысленно просить мужа о смене интерьера, так как его тяга к подобным предметам искусства была маниакальной и совершенно непобедимой.

      Первые несколько лет муж приезжал с работы не поздней восьми вечера и, приняв душ и переодевшись, к девяти садился ужинать. Я старалась приготовить что-то вкусное, в основном блюда были мясными и без гарнира, так как муж предпочитал съесть мясо, а потом выпить пару бокалов красного вина, зимой и осенью в малой гостиной у камина, а летом– на веранде. Два больших кресла, обтянутых кожей буйвола, камин с открытой топкой, напольные часы с боем и роскошный светлый шкаф—бар, декорированный красным деревом с большой буквой N на дверце, украшенной лавром и имперским орлом, указывающими на французское происхождение времен Наполеона. В этом интерьере обычно мы пребывали до полуночи, после чего шли спать. Первое время я просто сидела, слушала рассказы мужа о работе, об искусстве, которым он увлекался, с трудом выпивая за вечер бокал вина, так как муж предпочитал исключительно сухие вина, которые я терпеть не могла. Мне было все интересно, роскошь, которая всюду меня окружала, вселяла в сознание стабильность, любовь мужа– уверенность в том, что со временем я смогу им манипулировать, и к тому же было чем утереть нос своим подругам, которые сутками работали, чтобы купить