В степях Триданторы. Мария Николаевна Солодкая

он любит тыкву. – Алик пожал плечами и слегка приоткрыл глаза, но тут же снова сощурился, чтоб не слепило солнце.

      – Допустим, – ответила Тоня, стараясь вернуться к равнодушному тону, – допустим, ребёнок этот особенный, и старик, заметь, очень этому рад. Вот, сейчас он сказал: «Отлично, получите, дружок!» и прямо из воздуха появилось та самая тыква. А ты помнишь, что в прошлом году это был кабачок? А в позапрошлом – яблоко, или груша, не имеет значения.

      – Думаешь, он огородник?

      – Нет, Алик, – чуть не прошипела ему в ухо Тоня, – он просто имеет цель. Какую-то очень нехорошую, судя по всему, цель.

      – Да брось! – Алик потянулся, косо поглядел в сторону предмета всеобщих изумлений, и, снова прикрыв глаза, пробормотал:

      – Да, тыква, забавно. – Потом, поразмыслив о чём-то, поднялся с васильков и побрёл прямиком к старику, Тоня поспешила за ним, на ходу оправляя платье и соображая, что бы такое задумал её брат, но на полпути он внезапно развернулся и зашагал обратно. Ввиду того, что больше никто пока ещё не пересекал свободное пространство между ребятами и их будущими наставниками, всё происшедшее выглядело крайне вызывающе, и многие родители, а вместе и их чада негодующим шёпотом проводили парочку, а, стоило Тоне и Алику вернуться к клумбам, одна женщина в шляпе строго и довольно внятно заметила:

      – Кажется, детям нищеты сегодня необязательно находиться на площади.

      Мужчина, стоявший рядом, охотно её поддержал:

      – О, да, у этого народа всегда непорядок с головой. Может, позвать жандарма?

      Сказано это было, скорее, для красного словца, все понимали, что на нынешнем празднике имеют право находиться представители всех сословий, хотя бы, даже, и лесных, и приморских, несмотря на то, что последние почти и не считаются людьми. Об этом подумала Тоня, но вслух, по привычке, промолчала, к тому же, молчал и Алик, а он был для неё в некотором роде примером. Интересно, о чём сейчас думал он? По крайней мере, взгляд его не выражал никаких переживаний, лицо было бесстрастно, как букварь, и старик, убравший, наконец, свой плат и удалившийся вместе с подмастерьем, Алика, судя по всему, не занимал. Как и вертлявая личность, выскочившая вперёд и закричавшая, что относится к древнему роду Клобутников, которым покланяются лесные папоротники и смехопни.

      – Хотите, чтобы поклонялись и вам? Прррриглашаю!!! – Личность подскакивала на месте и строила пренеприятные гримасы, и это всё вкупе со слегка надсадным голосом и неопрятной головой, с которой сыпались кусочки влажной глины и листики, стоило личности особенно ловко извернуться. На смену ей выступил угрюмый исполин в платке, с прикрытыми, словно сонными, глазами, которых он изящно касался рукой, всякий раз при этом сообщая:

      – Хотите уметь ничего не уметь? Познать таким образом собственные глубины собственной глубины, которая есть лишь тень мироздания по отношению к Мирозданию Тени?

      – У него каждая вторая мысль – это перекрученная первая, – пробормотала