Перекличка с прошлым. Стихи. Владимир Пучков

на Парнас взойти дорогой,

      Среди поэтов шла война.

      И он встревал порою в схватки

      С законодателями мод;

      Из озорства клал на лопатки

      Всех, кто зажать пытался рот;

      Тогда горел костер рябины красной

      Поэт скакал на розовом коне,

      И голубой пожар метался рясно, —

      Сергей в тот час в ударе и вине.

      Он в кабаках российских страстно

      Москву кабацкую читал.

      Тягаться в славе с ним – напрасно!

      Кто был тогда ему чета?

      Возможно, только Маяковский,

      Но у того иной венец.

      И коль судить по-философски —

      Их сблизил жертвенный конец.

      Да, смерть роднит. Он возле гроба

      Сергея многое поймёт

      И скажет: «Мы – поэты оба:

      Один из нас ушёл в полёт,

      Другой же – славу пропоёт».

      И стих его, как откровенье,

      На всю Россию прозвучал;

      Отпали сразу все сомненья —

      Поэт поэта прославлял.

      Давили смерть и гроб, как гири,

      Душой болел он за него;

      Штормил словами панегирик

      И выходил из берегов.

      – Перестаньте!

              Бросьте!

                   Вы в своём уме ли?

      Дать,

              чтоб щеки

                   заливал

                     смертельный мел?!

      Вы ж

             такое

                    загибать умели,

      Что другой

             на свете

                    не умел.

      Но поздно! Поздно! Слишком поздно

      Пришли на ум эти слова:

      В гробу поэт, гудит Москва…

      У смерти лик жестокий, грозный,

      Момент для истин скорбный, слёзный.

      Пронзает траурное скерцо,

      В борьбе со скорбью только дух;

      Болит душа и ноет сердце,

      И горечь слов и мыслей вслух:

      – Навсегда

              теперь

                   язык

                     в зубах завторится.

      Тяжело

              и неуместно

                     разводить мистерии.

      У народа,

                     у языкотворца,

      Умер

              звонкий

                     забулдыга-подмастерье.

      Здесь верно всё, как и трагично,

      Как и трагичен жизни путь.

      Неповторима его личность.

      Что потеряли – не вернуть.

      Какие рифмы и сравненья!

      От них кружится голова.

      Легко и просто в сочиненьях

      Рождались новые слова.

      И каждый стих звучит, как песня,

      В нас будет радость иль печаль.

      Стихам поэта в книгах тесно,

      Они стремятся вширь и вдаль!

      Да, Маяковский знал: как тени,

      Пройдут иные мастера,

      А подмастерие Есенин

      Нам нужен завтра, как вчера.

      И закусив губу зубами, —

      Ведь скорби вал ещё не стих, —

      Он, всех потрясшими словами,

      Блестяще так закончил стих:

      – Для веселия