Цитадель. Глеб Сорочко

стоя аплодировали.

      – Артем Васильевич, в таком случае, чтоб команда первого шагохода уже четвертого апреля была на месте службы и готовилась к отправке на испытания.

      – Будет сделано!

      Ранним апрельским утром у штаб-квартиры были министр обороны, больше двадцати человек из генштаба, директор фирмы, главные конструкторы отделений, принимавших участие в разработке шагохода, пресса, конечно же я, мой друг и коллега, и еще много кого. Вся эта, с позволения сказать, орава расселась по лимузинам и автобусам и направилась в сторону Невы. Там пересели на речные трамвайчики, кстати, тоже нашей фирмы, и выдвинулись к «Адмиралтейским верфям». Когда трамвайчики добрались до шагохода, они стали казаться игрушками. Все, кто были на них, сосредоточились у правого борта, чтобы рассмотреть этого гиганта. Признаться, меня переполняло чувство восторга. Сцепив руки за спиной, я, как и все, с интересом всматривался в это грандиозное сооружение. Когда над нами возвысилась гигантская решетка радиатора, у многих пропал дар речи от ее величины, да и в принципе размаха сооружения. Я сам не верил в то, что это реальность, не представлял, насколько огромна эта махина! На причале нас уже встречала команда, которая еще со вчерашнего дня проводила ознакомительный осмотр. Все ребята экипажа были моложе двадцати пяти лет, в том числе и капитан, и его помощник.

      Капитан произнес небольшую речь о том, что это новое слово в технике и это повод гордиться тем, что именно наша страна первой построила такого исполина, а служить здесь большая честь.

      После речи капитан приказал команде занять свои места, а комиссиям пройти в столовую шагохода, которая также была кают-компанией. После получения от министра обороны разрешения на спуск, шагоход со скрипом и визгом тронулся с места. Детали еще не притерлись друг к другу, и чувствовалось, насколько гидравлическим поршням лап затруднительно давалось движение такой массы, но все же этот небольшой сухопутный корабль вошел в Неву. Со стороны набережной доносились хаотичные возгласы, кто-то снимал головные уборы, размахивая ими в знак приветствия. Когда глубина стала достаточной для возможности плаванья – как бы это странно сейчас ни показалось, но шагоход может долгое время находиться в воде и самостоятельно там передвигаться, – все системы были переведены в «морское положение»: лапы поджались к корпусу, а решетка радиатора, подобно жалюзи, повернулась и образовала единую стену. Все это для того, чтобы обеспечить герметичность корпуса. Все это время ни крики, ни вспышки камер не прекращались, хотя я уверен, что часть из собравшихся на набережных уже не понимала, что происходит. Кстати, на борту шагохода не было ни единого корреспондента, чему все были несказанно рады.

      – Боцман, где боцман? – спросил капитан, впопыхах забежав на мостик пятого этажа. Пару слов о капитане: звали его Никита. Высокого роста человек, несколько бледный. Всегда