Грязная жизнь. Владимир Колычев

свое крыло взял. Кликуху Скорпион утвердил. При нем Скорпион «торпедой» стал. Нет, жизнь по спокойке не пошла. На «мокруху» пару раз подписаться пришлось. Кое-кого из «сук» опускать помогал – а тут без силы никуда. Вот когда порядок навели, тогда лафа и началась. Но жизнь малиной не долго казалась. «Беспредел» – это еще та зараза. Авторитета воровского через два года другую зону топтать отправили. И снова гниль наружу полезла. «Отморозки» и «шерстяные» там всякие права качать начали, возникать не по делу стали – понятия все побоку пустили. Разборки за разборками покатили. Дерьмом завоняло, хоть нос на прищепку. На Мирона наехали, на нож поставить хотели. Да только он и на этот раз отпор дал. Одного козла пришлось замочить, другого. У него уже своя команда образовалась. «Молодняк» под него подпрягся: «бакланы», «животные» – вымогатели то бишь, на воле их спортсменами, рэкетирами называют. У этих свои понятия, близкие к воровским. Да и чего там греха таить, Мирон и сам до «беспредела» докатился – что хотел, то и творил. Без тормозов, короче. Последние три года не жизнь у него была, а сплошная разборка. То с одной кодлой война, то с другой. Один раз «перо» в бок вогнали – выжил. Другой раз «пикой» ногу от бедра до колена разодрали, не шрам, а шрамище остался. Было дело, ливер на хрен отбили, но ничего, оклемался. Короче, дожил до «звонка», авторитетным «отморозком» откинулся.

      Не чувствуя под собой ног, Мирон прошел через весь поселок, добрался до автобусной остановки. Через час появился автобус. Вечером парень был уже на железнодорожной станции. Ночью в общем вагоне покатил в родные края.

      Через двое суток, грязный, помятый, вонючий, он выходил на станции Добрин. Вот он и дома. Пересечь дорогу, уходящую на Москву, пройти через несколько кварталов, добраться до родного двора, а там и ветхая трехэтажка – в ней живут его предки. Они даже и не знают, что сынок их откинулся. Ничего, скоро узнают.

      На дороге стояла белая «Волга» двадцать четвертой модели. Дверцы нараспашку, музыка орет, две красотки длинноногие в коротких юбках с сигаретами к багажнику притулились, ждут кого-то. За рулем хмырь. Рожу, хомяк, отъел, кирпича просит. Рядом с ним еще один мордоворот, сидит, в сторону смотрит. Явно поджидает кого-то. Мирон на пацанов ноль внимания, а вот на девок засмотрелся. Шутка ли, семь с половиной лет баб не драл. А с этими телками он бы загулял, дня бы три без перерыва обеих харил бы. В штанах затвердело, напряглось. Только мыши вроде как заняты, с кобелями они. Да и видок у него, в натуре, голимый. На бомжа он беспонтового похож. Не, бабы на него не клюнут. Ничего, завтра он приоденется и, если бабки останутся, гульнет на полную катушку.

      Мирон снял с девок глаза и тут же наткнулся на презрительный взгляд мордоворота за рулем.

      – Чего, бичара, на баб слюни пускаешь? – с ленивым высокомерием нехотя спросил он. – Не по тебе они, рылом не вышел.

      Ну, борзота!.. Когда Мирона оскорбляли, он забывал про тормоза. И завелся с пол-оборота, хрен его сейчас остановишь.

      – Че ты вякнул, козляра