Кровь на алмазе «Шах». Борис Павлович Балаян

1814 г. послужил причиной войны, ибо он «поощрял тегеранский двор вступить в войну, из которой надеялся выйти без всякого ущерба»84. «Персия воспользуется любым удобным случаем, – заявил X. А. Ливен, – чтобы напасть на Россию, ибо она уверена, что английские субсидии не замедлят попасть в персидскую казну и что в случае неминуемой опасности она может спрятаться за спиной Англии»85.

      Не менее показательно, что, согласно ст. 4 и 6 Тегеранского (англо-иранского) договора 1814 г., Англия не должна была предоставлять Ирану никакой помощи в случае, если «Персия сама совершит агрессию против какой-либо европейской страны»86. Однако в момент заключения Туркманчайского договора Англия объявила, что Иран был зачинщиком войны, и освободила себя по этим статьям от обязательств перед Ираном. Тем не менее Англии пришлось заплатить шаху 800 тыс. рублей, чтобы отменить 3 статью Тегеранского договора, по которой границы между Ираном и Россией должны были быть определены с согласия Англии, которая добивалась пересмотра границ, установленных Гюлистанским договором. Тегеранский профессор М. Махмуд сожалел в связи с этим, что Каннинг в свое время не прислушался к высказываниям бывших английских дипломатов в Иране Джонса и Малькольма, которые осуждали британское министерство иностранных дел за то, что «Англия связала Иран по рукам и ногам и, несмотря на Тегеранский договор 1814 г., принесла Иран в жертву Санкт-Петербургскому двору»87.

      Пытаясь объяснить эту позицию Каннинга, проф. Махмуд, подобно английскому историку Гренвиллю, приходит к выводу, что «Каннинг был тайно связан с русскими»88, что «в душе британского министра сидело огромное несчастье в образе чарующей, дьявольски соблазнительной жены российского посла в Лондоне Дарьи Христофоровны Ливен»89, которая, будучи хозяйкой политического салона в Лондоне, установила тесные связи с английским королем Георгом IV, военным министром Кэстльри и Д. Каннингом.

      Ссылаясь на книгу английского историка Джона Вильямки «Войны Афганистана», М. Махмуд указывает, что «для всех политических партий Англии было ясно, что Каннинг, находясь под сильнейшим влиянием этого «пленительного дипломата», сознательно прибегал к различным уловкам, чтобы уйти от договорных обязательств Англии по отношению к Ирану»90 и что «благодаря Дарье Ливен, этой умнейшей, по его словам, женщине в Лондоне и первоклассной разведчице российских императоров, Каннинг отправил в Петербург Веллингтона и подписал с царем секретный протокол, по которому Россия получила возможность предпринимать на Востоке любые шаги»91.

      Произвольное толкование Петербургского протокола от 4 апреля 1826 г., который исключительно касался греческой проблемы, привело иранских историков к субъективной оценке британской внешней политики при Каннинге и Веллингтоне, гиперболизации влияния графини Д. X. Ливен на эту политику, а также к ложной версии о существовании

84

АВПР, ф. МИД, Канцелярия, д. 6963, л. 7.

85

АВПР, ф. МИД, Канцелярия, д. 6963, л. 7 об.

86

Игамбердыев М. А. Иран в международных отношениях первой трети XIX века. Самарканд, 1961, с. 284.

87

М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 199 (на перс. яз.).

88

М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 197 (на перс. яз.).

89

М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 199 (на перс. яз.).

90

М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 199 (на перс. яз.).

91

М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 199 (на перс. яз.).