Очень храбрый человек. Луиза Пенни

соседей и посмотрела вверх по течению реки.

      Рут старалась, чтобы на ее лице не отражались чувства, владевшие ею. Жевала щеки, чтобы скрыть страх. До недавнего времени река была бежевой от пены, а теперь она стала почти черной. Бурление становилось все более и более яростным. Вода подхватывала с самого дна грязь, осадочные отложения и бог знает что еще. То, что лежало без движения десятилетиями, а то и столетиями, теперь было поднято на поверхность. Сгнившее. Разложившееся.

      Рут наблюдала за тем, как вспухшая река несет с гор обломки льда, ветки деревьев. Набрасывается на них. Захватывает, а потом дробит.

      Но рано или поздно затор станет слишком плотным. Обломки скопятся в непреодолимую преграду. Преграда перестанет пропускать воду. И тогда?..

      До сего дня жители деревни считали Белла-Беллу дружелюбным, мягким существом. Она никогда не обижала их.

      Но теперь казалось, будто кто-то, кого они хорошо знали, кто-то, кого они любили и кому верили, обратился против них. Только одна вещь могла бы потрясти их сильнее: если бы три громадные сосны в центре деревни сорвались со своих корней и напали на деревню.

      Габри и Оливье раздавали горячие напитки. Чай, кофе, горячий шоколад, бульон. Месье Беливо, владелец магазина, и Сара, хозяйка пекарни, разносили на подносах сэндвичи. Сыр бри, толстые куски ветчины под кленовым соусом и руккола на багетах, круассанах и pain ménage[18].

      Но наибольшей популярностью пользовались сэндвичи, которые приготовила Рейн-Мари, прежде чем занять место среди тех, кто наполнял мешки.

      – Боже мой, – сказала Клара, вгрызаясь в сэндвич. – Пальчики оближешь!

      Ее перчатки промокли насквозь, большие руки дрожали от холода.

      – У тебя что? – спросила Мирна, откусывая громадный кусок багета.

      – Арахисовое масло и мед на тостовом хлебе, – неразборчиво произнесла Клара, завязнув языком в арахисовом масле.

      – Мамочка-мама! – вскрикнула Мирна, выскочила из своего ряда и принялась искать глазами Сару. – Я тоже хочу такой.

      – Вот, – сказал Билли Уильямс. – Возьми мой.

      Умирая с голоду, он предложил ей половинку своего сэндвича.

      Мирна улыбнулась и покачала головой:

      – Ничего. Я найду для себя. Но спасибо.

      Билли посмотрел ей вслед, потом опустил глаза на свой промокший сэндвич. И понял, что у него нет ничего такого, чего хотела бы Мирна.

      Она была недостижима, и он боялся, что будет томиться по ней до второго пришествия.

      Габри подошел к мосту и предложил Рут кофе:

      – Я плеснул туда бренди.

      – Не надо, – ответила старая поэтесса, перекрикивая рев реки. Она потянулась к кружке, над которой поднимался парок. – Я выпью бульона.

      Габри побледнел. Он понял: это знак конца света. Рут никогда не отказывалась от выпивки.

      Он посмотрел вниз и увидел, что река не просто злится, она сходит с ума. Словно все унижения, происходившие на всех водных путях в Новом Свете на протяжении многих поколений

18

Хлеб домашней выпечки (фр.).