Секретный дьяк. Геннадий Прашкевич

скорой болезни… Оно ведь известно как… Шкалик…

      – Пьешь? – От страшного удивления круглые глаза полковника еще более округлились, правая щека дернулась.

      – Не пью, только употребляю, – смиренно оправдался Иван и уважительно отступил на шаг от стола, на который выставил початый шкалик. Никак не мог понять, почему думный дьяк Матвеев так боится полковника? Дюж, конечно, так ведь и шкалик дюж.

      А полковник тем временем, крепко приложившись к шкалику, занюхал выпитое потертым рукавом и протянул оставшееся Ивану:

      – Допей. Разрешаю.

      – Да мы ж…

      – Допей!

      – Да мы ж… – смиренно покачал головой Иван и на глазах умирающего от ужаса думного дьяка Матвеева под дьявольскую одобрительную усмешку странного полковника решительно опорожнил посудинку. – Мы знаем меру…

      От выпитого сразу стало хорошо.

      – Ну? – быстро сказал полковник. – Говори, дьяк.

      И не выдержал, торопясь, не дождался никакого ответа:

      – Ну, дойдешь до Апонии? А много в Апонии военных людей?

      – Может и много, только в большинстве своем они робки, стеснительны, стараются мир чинить и военного артикулу совсем не знают. – Откуда у Ивана и слова такие находились? Уверенно заговорил. – Апонцы все больше выращивают сорочинское зерно, им и питаются, а оттого малы ростом. Головы и бороды у мущин бриты, оставляют только длинные волосы над затылком и на висках. Эти волосы собирают вместе и на самой маковке, перевязав крепко тонким белым шнурком, загибают перед пучком вершка в полтора. Так и ходят.

      И для себя неожиданно добавил:

      – И крепкое винцо у них в основном из риса.

      – Из риса? – Преображенский полковник поморгал изумленно. – А пушки? А флот? Коль по соседству с нами живут, почему я ничего не знаю? Почему не слышал ни о каких чужих парусах?

      – А они не стремятся, – с особым значением объяснил Иван. – Все у них есть – и флот, и пушки, однако не стремятся. К себе иноземцев не приглашают и сами никуда в гости не ходят. Думаю так, – твердо сказал он полковнику, явно пораженному выложенными перед ним сведениями. – Думаю так, что следует вывести к Матмаю-острову пять или шесть судов и дать сразу залп всеми бортами. Они, апонцы, и возражать не станут, сразу ясак понесут.

      – Ну, понесут, – нетерпеливо требовал полковник. – А что у них есть?

      – Золото в пластинках, серебро, ткани тонкие шелковые, посуда лаковая, железо.

      – Ну, золото! Ну, серебро! – дернул щекой полковник. – А как такой груз доставить в Россию?

      – А что ж, Сибирь не Россия, что ли? – дерзко спросил Иван. – В Сибирь доставить, это в Россию доставить. Станет богаче одна часть страны, вся страна станет богаче.

      Полковник ошеломленно посмотрел на Ивана.

      Потом ощетинившиеся усы дернулись:

      – Дай поцелую тебя, дьяк!

      И правда наклонился, придавил к жесткой груди, сильно сжал, уколол встопорщенными усами, обдал запахом крепкого табака и тяжкого перегара. Потом на ходу бросив Матвееву:

      – Сними,