Умножители времени. Игорь Саврасов

шутку: «Число служит кому-то и чему-то. Что записано у богословов? Что придёт Антихрист тогда, когда все мы будем оцифрованы и вычислены».

      Глеб ещё раз вгляделся в свои листочки. «Точно!». Он хлопнул себя по лбу. «Это же рядом. Надо сейчас же туда пробежаться. Не пройти, а именно пробежаться. И не бегал ты по утрам давненько. Ай-ай-ай!» Тихое, сонное утро воскресенья, чистый отдохнувший город. Быстро пробежав до Тверского бульвара, потом по Большой Никитской, Всеволожский чуть приостановился. Вот он, знакомый с детства Брюсов переулок. А теперь новый будто. Медленно Глеб брёл по переулку, всматриваясь в дома, их номера. Вспомнил из Гессе:

      И снова начертанья предо мною

      Вступили в сочетанья,

      Кружились, строились, чередовались,

      Из их сплетений излучались

      Всё новые эмблемы, знаки, числа —

      Вместилища неслыханного смысла.

      «Игра в бисер», – подумал Глеб. – Нет, не совсем об этой Игре намекал Гордон. Он говорил о Совете игры, то есть о чёткой организации и структуре управления, координации и подчинения. А глубокие интеллектуалы-эгоцентрики – не любят они быть в организациях. Хотя… Полно ведь примеров, когда для очень умных людей власть была сладка!»

      Глеб остановился у памятника Хачатуряну. «Что в своей “Игре в бисер” выделяет Гессе? Да-да… Музыку… Математику… Шахматы… Семиотику… Вообще герметику…». Глеб всё вычислял что-то в голове, обращая знаки в числа одному ему ведомой полуинтуитивной волшебной палочкой. Обрадовался, когда в нужный момент выскочило «39». Вскликнул: «Привет, Тридевятое царство». Быстро глянул на часы. «Точно! Тридцать девять минут девятого, а вот и тридцать девять секунд!» Ещё прогулялся от памятника до храма Спиридона (Воскресенской церкви) и побежал домой.

      Дома ждали завтрак и записка от мамы: «Уехала с тётей Лизой на нашу дачу. Не забудь съездить на Даниловский рынок. Купи весь набор на неделю. Да… Петрушки, редиски и укропу не забудь. Целую».

      Глеб Сергеевич принял ледяной душ, приготовил апельсиновый фреш. Позавтракал и сделал звонок дяде в Санкт-Петербург. Из разговора было совершенно ясно, что дядя в курсе Глебовых новостей, пожелал плодотворной (как он выразился) поездки в Карловы Вары и встречи там с «червовой дамой». Ещё сказал о переведённой им для Глеба сумме денег (назвал число весьма окрыляющее). Глеб искренне поблагодарил и обещал по возвращении из Чехии заглянуть в дядюшкину «голубятню».

      «Ну что ж! Всё хорошо! Я хочу Перемен, хочу Большой Игры. А сейчас четыре часа сна».

      Проснувшись и приготовив себе большую чашку крепкого кофе с бутербродами, он погрузился в интернетную паутину. Он читал о Якове Брюсе. Час потребовался, чтобы бегло ознакомиться с биографией и чудесами предка. Но более всего «зацепила» его «жуткая» смерть. «И смерть ли? Вероятнее, всё же призрак… Ведь не известно, где похоронен… Брюс мог устроить любую мистификацию… Большой, видать, был мастер», – думал Всеволожский. Слово «мастер»