Теория ракушек. Лана Вейден

нравилось видеть вокруг себя толпу поклонников и вертеть ими как угодно. И обычно её способ соблазнения действовал безотказно, но не в этот раз.

      Да уж, Марк Эдуардович оказался не так-то и прост. Он делал вид, что всего этого в упор не замечает. А любая попытка девушек заговорить с ним о чем-то постороннем натыкалась на глухую непробиваемую стену.

      Я сразу почувствовала неладное, только сначала не могла это объяснить. А потом поняла: Вебер привык смотреть на людей свысока, и речь сейчас не только о его росте. Он вел себя отстраненно не из соображений этики, просто мы были для него словно существами низшего порядка – слишком никчемными, чтобы обращать на нас свое царское внимание.

      Даже во время урока он редко смотрел на кого-то пристально, в основном – просто скользил взглядом по классу. О, этот холодный безразличный взгляд, эта высокомерная манера общения!

      Бывало, отвечаешь, отвечаешь, а он возьмет и отвернется к окну. И непонятно – слушает или нет. А если вдруг поправит, то будто с насмешкой: словно ты только что выдал нереальную чушь.

      Да и вообще, у Вебера была куча совершенно дурацких привычек. Например, носить синие рубашки. Или вскидывать голову и небрежно проводить рукой по волосам. Или вертеть пальцами карандаш, время от времени постукивая им по столу. Бесило так, что слов нет.

      Но больше всего меня мучил вопрос – почему другие так слепы? Они заглядывали ему в рот, ловили каждое слово, каждый вздох. Стоило этому человеку заговорить, окружающие сразу же замолкали, а внутри меня всё взрывалось от злости.

      Хотя, надо заметить, говорить наш новый учитель умел. Точнее, его голос – низкий, бархатный, – будто стирал ощущение реальности.

      Хуже всего было, когда он говорил по-немецки: словно наводил морок, обволакивая консонатными звуками и царапая вокализированными. В этот момент даже меня охватывало непонятное, томительное беспокойство: хотелось поскорее себя ущипнуть, чтоб стряхнуть странное наваждение, и от этого я злилась еще сильнее.

      К сожалению, моя досада, не имея выхода, вскоре привела к очень неприятному случаю.

      Однажды, в четверг, я заявилась в гимназию слишком рано. Немецкий шел первым уроком, но толпа фанаток Вебера еще не успела оккупировать коридор. Хотя Марк уже находился на месте. В этот раз он почему-то был  одет во всё черное. Ну точно – дьявольское создание!

      В щель приоткрытой двери было видно, как он сидит, откинувшись на стуле, и смотрит в одну точку. Выражение лица у него при этом было недовольное, если не сказать злое. Я в очередной раз подумала – какого чёрта было идти к нам работать, если всё это ему так не нравится?

      Хотела незаметно уйти, но нечаянно топнула как лошадь. Марк вздрогнул и повернулся в мою сторону.

      – Акимова, заходите.

      Да, он уже запомнил мою фамилию. Делать нечего – я поплелась к своей парте. Села напротив, достала учебник и притворилась, будто готовлюсь к уроку. А Вебер стал что-то читать в телефоне. Так мы и сидели, пока не начали приходить одноклассники.

      Вот на этом уроке