Красная Книга. Ингвар Нинсон

рассказал отпрыскам барона Шелли тысячу сказок, и всегда в такой момент появлялся кто-то, кто…

      «Кто-то, кто…»

      Костистый демонстративно безразлично сделал ещё глоток, не глядя в тёмный зал, где теперь остро пахло рвотой и где отплёвывался Ингвар.

      «Кто-то, кто…»

      Мясник навалился всем весом на цепь, и металлические звенья гулко затараторили по истёртой деревянной балке под потолком.

      «Кто-то, кто…»

      Один крюк так и остался в теле. Мясник оказался прав – цепочку с левой стороны заело. А вот правый крюк рванулся вверх с удвоенной силой.

      Палач так и не отковал руки Ингвара от подлокотников.

      Забыл.

      Они так и остались пристёгнутыми на запястьях и у локтей, а крюк послушным цепным псом взлетел к потолку. Плечо разворотило, крюк проломился через сустав и с лоскутом кожи и ошмётком жил повис над головой Нинсона.

      Самой раны Великан не видел, только ощутил влажный рывок у правого плеча. Моросил кровавый дождик.

      Ингвар кричал так, что щёки покрылись россыпью красных веснушек.

      Радужки цвета глубокой северной воды исчезли под сплошными чёрными зрачками.

      Костистый хотел что-то сказать. Он почуял неладное ещё в момент рывка. Пытаясь остановить непоправимое, замахал руками, поперхнулся, выплюнул настойку в огонь. Пламя жарко вспыхнуло, проглотив подачку.

      Мясник выругался и отпустил цепь.

      Вытер с мокрого лба крупные капли крови.

      Ингвар сидел на троне ровно. С прямой спиной. Как прилежный ученик. Обвалиться кулем он не мог – покалечил бы другую руку. Рот открывался и закрывался. Ниточки вязкой слюны тянулись по спутанной бороде.

      Предплечья всё ещё были крепко прикованы к подлокотникам. Под каждой скобой теперь рана. Костистый подскочил, оттолкнул глухо ругающегося Мясника. Вылил пахнущий свеклой самогон на рану. Мясо обожгло такой болью, что Ингвар захохотал.

      Услышав этот смех, чистый и лёгкий хохот освобождения, Костистый укоризненно посмотрел на Мясника:

      – Всё. Доигрались. Кукушка вылетела. Если колдун свихнулся, нам инь.

      Тот огрызнулся:

      – Я ему, что ли, бурды на рану вылил?! Твой свекольник не остановит кровь. Вон как плечо разворотило. Мазью нужно. И раствор приготовить. Можем не успеть. Истечёт. У меня есть неразбавленная огнёвка. Запечёт всё.

      – Давай огнёвку!

      – Слышь, а если он правда колдун, то почему рану не заживит?

      – Так он железом скован. И язык, похоже, проглотил.

      – Я думал, этот из тех, которые с железом дружат.

      – Один янь, без языка и рук особо не поколдуешь, будь ты хоть кому друг.

      – Ну, всё равно. Почему бы не попробовать?

      Но Костистый не ответил.

      Он уже начал придумывать пути отступления:

      – Если что, скажем, что сам спрыгнул. Или колдовать начал.

      – Нельзя так. Ты сам сказал, что он не может.

      – Мажь давай! Я придумаю, что сказать. Нельзя, клять! А парня запороть можно?

      – Тоже нельзя. Тем более такого.