Пробегая между тучами. Агата Ашу

заключения.

      – Господи, а как же дочь? Сколько Янке тогда было?

      – Она гимназию оканчивала, семнадцать. Ты знаешь, я ведь с ней одна.

      – Эту часть твоей жизни я глубоко пропустила. Будем фрагментарно восстанавливать.

      Они шли по самой красивой части Парижа. Алёна мечтала об этой минуте давно и долго, но ни на секунду не могла представить себе, что теперь это место навсегда будет связано у нее с животрепещущей Стеллкиной историей.

      – И как Янка всё это перенесла?

      – Нормально. К счастью, буквально через несколько дней ей исполнилось восемнадцать, а то бы она попала в интернат. Она самостоятельная и до одури независимая.

      – А ее отец?

      – Он не признает отцовства. Коптит себе в верхних эшелонах венгерской власти.

      – М-да. И сколько тебя продержали в тюрьме?

      – Около года.

      – За что?! – возмущение душило Алёну.

      – Они всё время затягивали следствие. Пытались обвинить меня во всех смертных грехах. Когда по делу о бандитах у них ничего на меня не нашлось, стали приписывать шпионство в пользу России и чуть ли не восстание 58-го года.

      – А ты разве тогда уже родилась?

      – Это меня и спасло, что нет, – Стелла в первый раз рассмеялась. – Комплекс малых народов: все свои просчеты списывать на большие страны. Кстати, эти пигментные пятна у меня в тюрьме появились.

      – Из-за стресса?

      – Никто не знает толком, отчего они бывают. Вот теперь мучаюсь. Люди, кто не курсе, что это такое, – шарахаются, думают, что инфекционное кожное заболевание. Ты молодец, обнялась при встрече, сделала вид, что всё в порядке.

      – Да бог с ним. Чем вся эта история закончилась? Надеюсь, тебя признали невиновной и компенсировали убыток?

      – Да, предъявить им было нечего, признали. Теперь я с ними буду судиться за возмещение урона.

      – И когда это всё произошло?

      – Год тому назад. Я потеряла всё: работу, клиентов, свои страховки. Пусть теперь извиняются и выплачивают кругленькую сумму.

      – Есть надежда на успех? Ты же, как я понимаю, с государством судишься, а не с частным лицом. («С сильным не борись, с богатым не судись» – кажется, так учит народная мудрость?)

      – Я наняла адвоката, еще в тюрьме. Приедешь ко мне в Будапешт, увидишь. Вся комната забита коробками с делами.

      – (Господи, опять коробки, коробки… Опять суды и адвокаты… Что за жизнь вокруг меня всё время крутится? Ни дня без сюрпризов. Я бы на месте Стеллки плюнула и начала бы всё с нуля, как в 91-м году или как в Америке. За пару лет всю эту компенсацию и заработала бы. Хотя мне легко рассуждать. У меня Алекс есть, а она одна с ребенком).

      Они поднялись на Эйфелеву башню. Посмотрели на Париж. Но настроение было безнадежно испорчено.

      – Пойдем, посидим где-нибудь, – предложила Урбанова. – Нас оставили без десерта, и это надо немедленно исправить, – она старалась говорить бодрым голосом.

      – Там, в следующем квартале, напротив моей машины есть очень симпатичное кафе, – поддержала подруга.

* * *

      Вдоль