Призраки. Наталия Грамацкая

на соль и остался доволен; затем попробовал на сахар и поставил себе «отлично»; после – на специи и испытал такой восторг, что не смог не попробовать ещё не раз на всё сразу (на соль, сахар и специи). В итоге, к приходу Стива я был сыт.

      – Смотри, что я тебе принёс! – Воскликнул он своим густым, совсем не юношеским басом, кивая на два объёмных пакета, которые он бережно сжимал в своих объятьях.

      Я снисходительно улыбнулся. – Отдай это всё своему врагу. У меня для тебя сегодня – Греческий салат! Ты помнишь Геракла? Говорят, он ел его три раза в день.

      – Геракл для меня не авторитет. – Стив подошёл к столу, брезгливо сморщившись, отодвинул всё, чем я так гордился, и выложил из пакетов две порции картошки фри и два бургера, размером с мои кроссовки.

      – Горячие, по моему индивидуальному заказу. Для тебя – бескровный Фалафель, для меня, грешника, кровавый. Качество гарантирую!

      Тут надобно сообщить, что в течение всей нашей со Стивом дружбы каждый из нас пытался обратить другого, так сказать, в свою веру. Однако, любые попытки разделить с другом его трапезу, были сопряжены с риском для здоровья. Не так давно, на званном обеде по случаю моих именин подвиг самопожертвования совершил Степан. Он не смог отказать моей маме, уговаривающей его попробовать любимое блюда Юлия Цезаря. Как позже утверждал потерпевший, всю ночь в страшных снах выше названный политический деятель и полководец преследовал его с копьём на перевес. Сегодня была моя очередь рисковать здоровьем, и мой друг напомнил мне об этом. Я сделал отчаянную попытку спастись.

      – Стива, – сказал я заискивающим голосом, – у тебя же отлично по биологии. Ты же лучше меня знаешь, что человеку для жизни нужно не так уж много.

      Стив наклонил голову над тарелкой с бургером и шумно вдохнул, а потом выдохнул. – Класс! Я не инфузория туфелька, чтобы хлебать белки с углеводами и жирами. Я – человек, а это, как известно, звучит гордо. Человек интересен для меня не только потому, что он умеет взвешивать «за» и «против», но прежде всего потому, что всё в жизни для него имеет вкус. Чем бы разумный не занимался – едой, сексом, игрой в «кошки – мышки», он старается это всё сделать вкуснее, но о вкусах, как гласит народная мудрость, культурные люди не спорят. Потому хватит демагогию разводить, давай пробовать жизнь на вкус. – Стив распахнул рот, с хрустом лишил бургера одной трети его естества и в перерывах между жеванием заговорил. – Поздравляю! Семь дней свободы пошли тебе на пользу. Ты даже выше ростом стал, шире в плечах.

      – Не ври. – Возразил я. – Больше килограмма потерял. Кухня не моё призвание.

      – Нет, что ни говори, а запах свободы сладок! Я счастливчик. Моим предкам – не до меня. Папан занят бизнесом, маман – собой. Потому я продегустировал к своим двадцати почти все земные радости. Только свобода, друг, дарит полноту ощущений. – Стив пододвинул ко мне бургер и фри. Ешь! И не вздумай критиковать! Даренному коню по зубам не дают.

      – Свобода, на мой взгляд,