Черный свет (сборник). Виталий Мелентьев

тереть глаза, подозрительно спросил:

      – Вася заболел?

      – Дурак! – Вася окончательно рассердился на себя, на Женьку и на свой зуб. – Неужели ты не понимаешь, что я пролежал замерзшим пятьдесят лет!

      – Сколько-сколько? – опешил Женька, а Лена разом перестала плакать.

      – Пятьдесят лет! Ты это понимаешь?

      Женька не понимал, но на всякий случай присвистнул и с уважением, почти с завистью сказал:

      – Вот это да! Здорово! Пятьдесят лет… – И попытался уточнить: – Ты вместе с мамонтом замерзал?

      – Дурак! – уже спокойней повторил Вася, и слезы перестали капать, но зуб еще ныл. – Мамонт же доисторическое животное. А я… я – исторический…

      – Слушай, я ничего не понимаю, – честно признался Женька.

      – Я сам… – начал было Вася, но, почувствовав, что у него опять навернулись слезы, сжал зубы и вскрикнул: – Ой!

      – Ты чего? – наклонилась к нему Лена.

      – Зуб вот еще…

      – А-а! – понимающе сказала Лена и окончательно успокоилась: от зубной боли плачут не только мальчишки, но даже взрослые – это такая боль, хуже которой не бывает. И странно, она, жалея Васю, уже снова верила, что он очень смелый и совершенно необыкновенный мальчик.

      – В конце концов, это ведь не так важно, сколько ты там замерзал, – сказала она, – важно, что ты отмерз и даже приручил мамонта. Он вместе с тобой отмерзал?

      Вася кивнул головой.

      – По-моему, это тоже неважно, – с завистью сказал Женька. – Это даже интересно – пятьдесят лет пролежать замерзшим, а потом вдруг оттаять и сразу же приручить мамонта. Слушай, а как же ты замерзал?

      Вася понял, что его положение не такое уж безнадежное, и мысли о родителях отошли на задний план – ведь еще ничего не известно: может быть, они и живы. Теперь они, конечно, старенькие, но все-таки… и Вася рассказал все, что с ним случилось пятьдесят лет назад. Кстати, он спросил:

      – А почему вы говорите «двадцатый», а не две тысячи двадцатый год?

      – Видишь ли, это просто удобней. Ведь каждый знает, что две тысячи лет уже прошло, – ответила Лена.

      – А Сашка Мыльников все-таки плохой товарищ, – твердо сказал Женька.

      – Почему? – нахмурился Вася.

      – Ну, что же это за товарищ, если он бросил тебя в яме? Я бы обязательно разыскал.

      – Метель была… пурга.

      – Ну и что ж! Разве это помеха? Вот когда на Марсе космонавтов разметала пыльная красная буря, так их и то нашли. А тут, на Земле, он не мог разыскать…

      Лена вздохнула и почему-то очень твердо сказала:

      – Ты ничего не знаешь, Женька, и поэтому не болтай.

      – Сама ты болтаешь! – очень своевременно и остроумно ответил Женька. – Разве это товарищ?! – добавил он с презрением.

      Они помолчали. К машине приблизился Тузик и стал обнюхивать ее хоботом, шумно вздыхая и опасливо косясь своими маленькими глазками.

      Вскоре пришел дедушка и сказал:

      – Тузика мы оставим в старом лесничестве. Там есть загон – в нем когда-то приручали лосей. Вот там он и погуляет.

      – А разве