Детектив из Мойдодыра. Том 3. Григорий Лерин

передвижения. Как не старайся, но ты не можешь скрыть свою слабость – ее видно за версту. А на слабого всегда найдется, кому напасть.

      На безлюдной автобусной остановке меня окружила небольшая стая бомжей. Я прижалась спиной к бетонной стенке, а они, угрожающе рыча, сжимали кольцо. Им очень хотелось подраться – доказать самим себе, что они не зря существуют на свете.

      Я вытянула вперед шею и захрипела, приподняв верхнюю губу и обнажив зубы.

      «Я вас не боюсь. У меня еще хватит сил и реакции, чтобы рвануть одну глотку и вцепиться в другую. Хотите попробовать?»

      Они остановились и нерешительно заворчали:

      «Сейчас получишь! Нечего по нашей улице шастать!»

      «Смотри, какая гладенькая! Наверное, осталась без хозяина, но мечтает к нему вернуться. Вот дура!»

      «А, холопская душа! Служить-сидеть-лежать. Только зубы, как у настоящей собаки. Пошли, братва!»

      «А я бы ее покусала! А я бы ее покусала!»

      Маленькая кудлатая собачка пробилась вперед, но, оказавшись прямо передо мной, отскочила в сторону.

      «Да ладно, оставь. Ей и так уже где-то досталось».

      «Вон, смотри, по дороге какой-то приличный чувак бежит!».

      Стая залилась истерическим лаем и бросилась прочь.

      К утру я вышла к знакомому мосту над небольшим ручьем с заросшими травой берегами. Мы пару раз гуляли здесь с Ромкой. Я хотела спуститься вниз, но не смогла. На переднюю лапу не наступить, да и остальные одеревенели – я их почти не чувствовала. Можно, конечно, лечь на живот и сползти по мокрой траве к ручью, но как потом выбираться обратно? Ладно, попью из лужи. В ручье вода хоть и прохладная, но, наверное, такая же невкусная.

      Я облизнулась шершавым языком и запрыгала дальше.

      Я добралась до скверика, в котором мы были с Ромкой в последний раз, понюхала еле заметные бурые пятна у скамейки. В теплом воздухе, струящемся от нагревающегося асфальта перемешались сотни обычных городских запахов – людей, собак и впитавшегося дыма, вырвавшегося из проходящих машин. Ромкой не пахло. Если бы он лежал здесь долгое время, как те неживые люди, к которым мы с ним приезжали много-много раз, он бы оставил свой запах. Значит, его сразу же увезли, чтобы сохранить жизнь. А может быть, он уже вернулся домой?

      И я побежала. На всех четырех ногах, поскуливая от боли и нетерпения. Конечно же, Ромка дома! И, наверное, волнуется, что меня до сих пор нет. Или ищет меня по всему кварталу вместо того, чтобы отдыхать. А я, нехорошая собака, где-то шляюсь в это время. За такие штучки можно и крепко отдубасить. И пусть дубасит, пусть, хоть каждый день, как Пётрываныч Вермута, только бы был дома…

      Мне показалось, что я взлетела на четвертый этаж, и заскребла лапой дверь, и громко, не стесняясь, заскулила. Из-за двери доносился запах алкоголя и Супруги. Потом я услышала ее шаги.

      Она распахнула дверь, заспанная, опухшая и всклокоченная и посмотрела на меня без всяких мыслей. Я проскочила между ней и косяком и кинулась в комнату. Заглянула под кровать, за занавески, побежала на кухню, вернулась в коридор и поскреблась в ванную.

      – Нет