Аэропорт. Михаил Евгеньевич Московец

будучи уверенным, что здесь его никто не поймет. Завидев парня, он умолк и улыбнулся.

      – Старый знакомый! Сейчас подойду.

      Мужчина направился прямиком к столику с алкоголем и налил себе виски, мигом выпил и крякнул. Затем налил еще полстакана и расслабленно пошагал к длинному столу. Он бросил свой рюкзак на соседний с парнем стул.

      – После такого полета тянет выпить, – мужчина глотнул немного в подтверждение своих слов. – Мне бы твое спокойствие. Помнится, в детстве мне было безразлично, получу я или нет, всегда лез на рожон. Сейчас страшновато за жизнь при малейшей, даже самой сомнительной угрозе. Кто знает, быть может, с возрастом люди планомерно теряют рассудок и все более прислушиваются к излишне восприимчивому сердцу? – он многозначительно глядел в окно. – Меня зовут Борис.

      – Очень приятно, Прохор.

      Они снова пожали руки.

      – Видимо, куда-то дальше летишь, Прохор, раз сидишь в зале ожидания?

      – Да, в Милан.

      – Ба, да я тоже! Видать на судьбе у нас написано быть попутчиками.

      – Чудно, – парень нешироко улыбнулся.

      – Ладно, пойду проведаю, что они называют едой, – и, глотнув виски, мужчина не спеша направился к шведскому столику.

      Прохор имел удивительную способность переключаться с рефлексии на открытое общение с людьми; ему было чуждо нежелание разговаривать и вступать в диалог, пусть даже самый пустой, поэтому каждый раз, когда появляющийся из ниоткуда собеседник прерывал ход его мыслей, парень с подлинной радостью улыбался ему и с интересом начинал диалог. Отчего сейчас, когда рядом очутился Борис, он был рад предстоящему разговору, тем более с попутчиком.

      Прохор уже приступал к основному, когда его новоиспеченный друг присел рядом после рейда по шведскому столу. В руках его были две переполненные тарелки – он взял буквально все, даже свежие огурчики торчали из-под пасты, увенчанной жирным куском Маргариты. С довольным лицом Борис принялся запихивать в рот закуски вперемешку с основным и потянулся было запить, но рука его застыла рядом со стаканом виски.

      – Негоже запивать еду виски, не находишь? За вином сходить, что ли, – промычал он и удалился.

      Видимо, он наполнил доверху бокал белого, потому что донёс половину, притом непрерывно отпивал на обратном пути. Желудок его, очевидно, испытывал блаженство, поэтому Борис уплетал и уплетал весьма посредственную пищу.

      – Каждый раз замечаю, что в аэропортах готовят средне. Наверно, поэтому еда и бесплатная.

      – Да, еда средняя, но питаться можно. Поели бы вы в нашей университетской столовке.

      – В свое время приходилось заваривать сухую лапшу, так что ты меня не удивишь своей столовкой.

      – И лапша может быть вкусной, смотря как приготовить.

      – И то верно. Но паста, даже по-аэропортовски, мне кажется вкуснее.

      – Это да.

      Оба молча пережевывали пищу – кто пихал за обе щеки, а кто едва цеплял вилкой