Люба Украина. Долгий путь к себе. Владислав Бахревский

знала, чем должен был кончиться ее полет…

      «Почему? – спросила себя пани Хелена. – Почему я знаю это? Ведь я не досмотрела сна! Почему он меня бросил вниз?»

      – Господи! Господи! – прошептала пани Хелена, откинула одеяло и, шлепая босыми ножками, кинулась к распятью.

      Молитва ее была сбивчивой и короткой. Она вспомнила вчерашний вечер, и слезы задрожали на ее ресницах.

      За какое зло, за какие грехи – наказание? Бог дал ей красоту, и она могла бы не ждать избравшего ее, а выбрать сама. Любого… Самого знатного, самого богатого, самого доброго. Она всегда так думала, но теперь она знала, что воля ее – ничто, красота – ничто, родные – ничто, ибо над всем – судьба.

      Вчера приезжал этот не знающий стыда человек – пан Чаплинский. После всего, что произошло, он все-таки осмелился явиться к ним в дом просить ее руки. И самое ужасное, все Выговские встали на его сторону, особенно Иван. Иван мечтает получить выгодную службу. Подстароста, конечно, найдет ему место.

      Пани Хелена, захваченная мирскими мыслями, поднялась с колен, подошла к окну и обомлела.

      Пан Чаплинский – рука на перевязи, на голове повязка – стоял на коленях под ее окном. Было очень рано. Только самые высокие облака рдели, как угли, и непонятно было, то ли они держат тепло вечерней зари, то ли разгораются от новой. Пан Чаплинский увидал девушку и протянул к окну окоченевшие руки.

      – Боже мой! – вскричала пани Хелена. Она заметалась по комнате. – Этот несносный человек погубит себя… Надо послать к нему. Надо как-то обогреть его. Боже мой, каким вдохновением озарилось его лицо, когда он увидал меня. Он – любит. Он стоял всю ночь под окном, а я безмятежно спала. Но как объяснить себе его ужасный поступок, его скоропалительную женитьбу? Правда, он сказал, что теперь свободен… Господи, помоги мне!

      Пани Хелена упала на постель и расплакалась.

      Своя обида

      Глава седьмая

      1

      Кареты катили будто на смотр. Одна другой затейливее. Резные, кованые, обитые коврами, мехами, бархатом, парчой. Слуги на запятках, как полковники: золотые шнуры, вензеля, побрякушки.

      Толпа, прижатая жолнерами к домам, глазела на зрелище с упоением.

      – Оссолинский! Оссолинский! Канцлер! – узнавали простолюдины.

      – Януш Радзивилл! Лошади-то какие! В хвосты жемчуга вплетены! Жемчуга! – стонали от восторга женщины.

      – Потоцкий! Гетман! Глазами-то как сверлит – орел! Виват!

      – Виват! – подхватывали крик патриоты.

      А кареты катили, и знатоки вельможных знаков, вензелей и гербов спешили щегольнуть всеведеньем:

      – Адам Кисель, каштелян черниговский.

      – Бери выше. Он теперь киевский каштелян.

      – Ян Казимир, брат короля. Кардинал.

      – Воевода брацлавский Станислав Лянцкоронский.

      – Епископ куявский Гневош.

      Ехали сенаторы Речи Посполитой, ехали решать наиважнейшие государственные дела.

      «Господи, зачем меня сюда принесло? – в смятении думал сотник пан Хмельницкий. – Как же это я посмею со