Загадка номера 622. Жоэль Диккер

обрадуется, у нее с сестрой билеты на органный концерт в “Виктория-холл”.

      – Ты уверен, что мы окажемся за одним столом с Тарноголом?

      – Конечно, – заверил его Жан-Бенедикт. – На этих тусовках всех всегда сажают с коллегами из того же банка.

      – Тогда я постараюсь произвести на него хорошее впечатление. Потом, ближе к концу вечера, скажу, что хотел бы поговорить с ним наедине, и выведу его на улицу пройтись по набережной перед отелем.

      – Ужин закончится в десять, – заметил Жан-Бенедикт, – это указано в пригласительном билете. Выходи с Тарноголом в полдесятого, когда подадут кофе. Все гости останутся в банкетном зале, и вокруг отеля будет совершенно безлюдно.

      – Итак, мы прогуливаемся с Тарноголом, – продолжал Макер. – Мне надо серьезно с ним поговорить, я считаю, что президентом банка должен стать я. Мы идем по набережной Де Берг, вдоль Роны. В это время там нет ни души, тем более в середине декабря. Мы окажемся одни на пустынной, темной дороге.

      – Да, учитывая плохое освещение и туман над рекой, там мало что будет видно, – согласился Жан-Бенедикт, который часто возвращался этим путем домой, если шел пешком с правого берега. – Я буду сидеть в засаде. Постарайся идти с ним посередине набережной. Вы так увлечетесь разговором, что не заметите, как автомобиль с выключенными фарами внезапно возникнет у вас за спиной.

      – Когда ты окажешься позади нас, – добавил Макер, – вруби фары и погуди. Это будет сигналом для меня. Я схвачу Тарногола за руку, прижму его к себе, и мы оба со всего маху рухнем на землю. А ты, Жан-Бен, разгонишься и промчишься мимо на дикой скорости, типа ты нас не видел. Тогда Тарногол признает, что я спас ему жизнь. И поймет, чего я стою. Вряд ли после такого происшествия он посмеет лишить меня президентства.

      Жан-Бенедикт помолчал.

      – А что, если я не рассчитаю и задавлю Тарногола? – засомневался он.

      – Это невозможно. Помни, что подъезжать к нам надо очень медленно. Главное, чтобы мы тебя не услышали. Ты увеличишь скорость только после того, как погудишь, и я прижму Тарногола к себе. Так что в тот момент, когда ты рванешь с места, мы уже не будем стоять у тебя на пути. Ты пронесешься почти вплотную, что создаст ощущение опасности, но это будет чистая иллюзия. С нами ничего не случится.

      – А если кто‐нибудь запишет мой номер?

      – Встань подальше от отеля, чтобы служащие тебя не засекли. И прежде чем переходить к действию, убедись, что там нет прохожих. Эта набережная такая длинная, что я могу долго гулять с ним, пока ты не убедишься, что вокруг пусто. Что касается Тарногола, то он упадет вместе со мной и просто не успеет что‐либо заметить. Когда он поднимется, ты уже будешь далеко. Машина у тебя ничем не примечательная. Никто не свяжет одно с другим. Кстати, заляпай снегом номерной знак на всякий пожарный, в общем, ты меня понимаешь!

      – А что, если Тарногол любит ходить по тротуару? – снова спросил Жан-Бенедикт.

      – Я приведу его туда, куда надо. Это я беру на себя. Твоя задача – убедиться, что нет свидетелей. Когда эти два условия будут выполнены, ты погудишь,