Избранный. Печать тайны. Бездна Миров. Валерий Атамашкин

отдаленно напоминая дневной свет, сияла керосиновая лампа, освещая бледное, покрытое испариной лицо старика. Руки тряслись, то и дело, роняя ключ наземь, не в силах попасть в замочную скважину. Примерно, с пятой попытки ключ попал в замок, и давно не знавший смазки металл заскрипел, больно резанув слух. Фарел впопыхах забежал в дом, и, оказавшись в прихожей, ни секунды не медля, задвинул дверной засов. Голова гудела.

      «Старый гоблин, выпей же со мной…», – пел отвратительный писклявый голос.

      Фарел медленно сполз на пол и выронил из обессиленных рук вдруг потяжелевший ключ.

      «Рома капля не спеша…».

      Славная песенка, вертевшаяся в голове, звучала все тише и вскоре чудные куплеты исчезли совсем, оставив желеобразную липкую тишину, которая заполняла сознание. Фарел со всей силы ударил кулаком об пол. Следовало понять, кто это был и зачем он пришел.

      … Огромная деревянная кружка опустилась на пустой стол, и приятное жжение в полости рта, толика за толикой начало растворять мысли Фарела в вине. Рядом валялся полупустой бочонок красного, когда-то припрятанный стариком к собственному юбилею. Не горел ни один светильник, не тлели свечи, а окна спрятались за занавесом. Лишь свет луны в небе за окном, пробиваясь сквозь плотную ткань штор и минуя редкие ветки деревьев, освещал бархатным светом просторную комнату, выхватывая из темноты рваные очертания предметов. Фарел удивленно потряс кружкой и, прищурив глаз, перевернул ее вверх дном, рассматривая пустое дно. С края скатилась жирная капля вина и упав, тут же впиталась мокрым пятном в дорогую ткань пижамы.

      – Пустая, – он озадаченно покачал головой. – Надо наполнить. Где моя бочка? – заорал он в темноту. – Я заплатил за нее пять золотых!

      Сидя, он подвинул к себе бочонок, плеснул в кружку вина и довольно заулыбался. Он облокотился о ручки кресла, попытался встать, но его тут же повело в сторону. Потеряв равновесие, Фарел рухнул на пол, по пути зацепил столик и кресло, которые последовали вслед за ним. Перевернулась кружка, наполненная вином до самых краев. Кресло больно прижало ногу. Градом брызнули осколки стекла разбившегося столика чудом не поранившие старика. Фарел выругался, опрокинул зажавшее ногу кресло, откинулся на пол и уставился на потолок. Стало стыдно. Он, уважаемый в городе человек, столько добившийся за свою жизнь, беспомощно лежал на полу, весь в вине, среди осколков стекла. А все потому что он был пьян, вернее сказать, он напился до поросячьего визга, и сделал это наедине с самим собой, поставив себя вровень с каким-нибудь портовым пьяницей в обветшалом кабаке. Он сделал то, что никогда не позволял себе раньше… Мысли оборвало, Фарела согнуло пополам и он вырвал съеденную накануне отбивную.

      – Я сам во всем разберусь. – Фарел уверенно закивал, да так, что не рассчитал и стукнулся затылком об пол. – Да, я предостерегусь. Завтра же найму охрану, бес подери! – голова страшно болела, и Фарел перешел на шепот. – Если этот пьяный бродяга