Избранный. Печать тайны. Бездна Миров. Валерий Атамашкин

к левому плечу, но одернул руку.

      – Я не знал, что делать с ребенком. Но как только я окутал младенца, свечение прекратилось. Я понимал, что отдать тебя в приют значит одно из двух – отдать тебя либо в руки инквизиции, либо сломать твою еще не начавшуюся жизнь до конца. А у меня ведь никогда не было детей… – гном запнулся и закашлялся. Он долго сипло дышал, после чего откинул голову на пол. Глаза медленно начали заволакиваться пеленой. – Ты необычный Старл. Все это не твоя жизнь и не для тебя. Я знаю… – гном не успел договорить.

      Рука старика, медленно теряя последние капельки жизни, разжалась и старик обмяк. Глаза заволокло пеленой. Старл осторожно опустил отцу веки и, поднявшись на ноги, подошел к бездыханному телу матери, шатаясь из стороны в сторону из-за головокружения. Он нежно взял ее руку и поцеловал.

      – Прости, мама.

      Верный Бруно стоял неподалеку, понурив голову. На улице послышались голоса. Старл вскочил на ноги и подбежал к окну. Горело уже четыре дома и пламя не думало останавливаться, готовое перекинуться на пятый. Возле дома старосты на лошадях сидели четыре всадника. Старл почувствовал, как подкосились его колени, и чтобы не упасть, он схватился за подоконник. Это были те самые люди, которых он встретил в лесу. В душе зарождалась паника вперемешку с яростью. Главарь с каменным выражением лица вытер свой кинжал, засунул его в ножны и что-то принялся приказывать остальной троице, обильно жестикулируя. Один из них был ранен и зажимал руку перевязанную тугой повязкой чуть выше локтя. Кровь пропитала ткань и просачивалась сквозь пальцы. Видимо рана была глубокой. Главарь несколько раз указал пальцем на дома по сторону двухэтажного здания, где бушевал пожар, а потом указал кивком на противоположную сторону в ряд, где находился дом Старла. Отдав распоряжения, он развернул коня и поскакал в сторону пашни, в лес, туда откуда они пришли все вчетвером, за ним поскакал раненый. Двое головорезов остались.

      Старл, прикусив губу, наблюдал. Головорезы спустились с коней на землю, отвесили друг другу "пять" и разошлись в разные стороны. Один к выгоревшему дотла дому старосты, другой к домам, не затронутым пожаром. Последний очень скоро скрылся из виду юноши, зайдя в одну из дверей. Второй головорез подошел к дому еще не затронутому пожаром и, выломав засов, поднес его к язычкам пламени. Огонь жадно обнял деревянный засов, и вскоре деревяшка загорелась. Головорез, как ни в чем не бывало, бросил охваченный пламенем засов на крышу ближайшего дома и несколько минут, сложив руки за спину, молча, наблюдал за тем, как разгорается пожар, а затем, довольно покивав, пошел к следующему дому, твердо вознамерившись спалить всю деревню.

      Старл окинул взглядом дом. Отсюда не уйти не замеченным. Окна все до одного выходили на лицевую сторону, туда же дверь…. А родители? Как же родители? Он не мог бросить тела стариков в доме! Не мог позволить головорезам надругаться над телами матери и отца. Но что он мог сделать? Он никогда не держал в руках оружие. Даже кинжал, не то, что… МЕЧ.