Крокодил или война между добром и злом, случившаяся в царствование Людовика XV. Луи Клод де Сен-Мартен

нежная и прозрачная плёнка, спускающаяся со лба, так что он видит, будучи невидимым, а это свойство присуще Первому богу. И где самка крокодила откладывает яйца, там она отмечает предел разлива Нила. Ибо откладывать в воде они не могут, далеко от воды – боятся, но так точно предугадывают будущее, что принося и обогревая яйца, они пользуются подъёмом реки и сохраняют их сухими и неподмоченными. Они кладут шестьдесят яиц, столько же дней высиживают их, и столько же лет живут самые долголетние крокодилы, а это число – первое для тех, кто занимается небесными светилами» [Плутарх 2006: 84].

      Сведения о почитании крокодила египтянами содержатся ещё у Геродота (V в. до н. э.):

      «Так вот, в иных областях Египта крокодилы считаются священными, а в других – нет, и с ними даже обходятся, как с врагами. Жители Фив и области Меридова озера почитают крокодилов священными. Там содержат по одному ручному крокодилу. В уши этому крокодилу вдевают серьги из стекла с золотом, а на передние лапы надевают кольца. Ему подают особо назначенную священную пищу и, пока он живёт, весьма заботливо ухаживают за ним, а после смерти бальзамируют и погребают в священных покоях <…> Если какого-нибудь египтянина или (что всё равно) чужеземца утащит крокодил или он утонет в реке, то жители того города, где труп прибило к берегу, непременно обязаны набальзамировать его, обрядить как можно богаче и предать погребению в священной гробнице. Тела его не дозволено касаться ни родным, ни друзьям. Жрецы бога [реки] Нила сами своими руками погребают покойника как некое высшее, чем человек, существо» (История. II, 69, 90) [Геродот 1972: 101, 106].

      Упоминая о гигантском Фаюмском лабиринте, Геродот замечает (История. II, 148):

      «О подземных же покоях знаю лишь по рассказам: смотрители-египтяне ни за что не желали показать их, говоря, что там находятся гробницы царей, воздвигших этот лабиринт, а также гробницы священных крокодилов» [Геродот 1972: 126–127].

      Трогательный рассказ о крокодиле, закормленном жертвенными лепёшками, жареным мясом и вином в городе Шедит в Файюмском оазисе, есть у Страбона (География. XVII, 38).

      Крокодил стал в поэме олицетворением сил зла и плоти, всеобъемлющим чревом Вселенной [Фиалко 2018б], подобным мифическому первотелу космоса, сотворённому в начале времён и подвергнутому расчленению [Франк-Каменецкий 1938]. Признающийся в конце 35-й песни в своей огненной природе, он является «адским огнём» [Rihouët-Coroze 1979: 42], «огненной рептилией, в которой воплотился змей Нахаш[63]» [Guaita 1920: 407], то есть подобием Люцифера или Сатаны [Rihouët-Coroze 1962]. Определение Крокодила как объективированной «вселенской материи» [Moore 2006: 83], самого «бога всеобщей материи» (песнь 3-я) или же одной из ипостасей его, на наш взгляд, ближе всего к тому содержанию, который вкладывал в этот образ сам Сен-Мартен. Более того, обозначение Крокодила уже на языке европейского эзотеризма конца XIX в., оформленном Элифасом Леви в середине XIX в. не без участия Сен-Мартена [Фиалко 2018а: 159–175], в качестве астрального начала низшего порядка (lAstral inférieur) [Guaita 1920: 407] достаточно полно раскрывает содержание

63

Нахаш (®га) – упомянутый в оригинале первой главы ветхозаветной Книги Бытия «змей» (вернее, змея, так как это слово женского рода).