Рубль – не деньги. Ирина Бова

Через два часа Измайлова нашла нужный адрес: дом был похож на пятиэтажки в Купчино. И ободранная детская площадка рядом тоже напоминала Ленинград. Лифт работал только грузовой, но какая разница, если он везет!

      Двери открыл плотный лысоватый мужчина и очень удивился.

      – Вам кого?

      – Вас, – сказала Катя, и от усталости, радости, неопределенности из ее глаз брызнули слезы.

      Из глубины квартиры женский голос позвал: «Славик! Кто там?», и в коридоре появилась миниатюрная, несмотря на возраст, женщина. Ее голова была обмотана махровым полотенцем. А Катя все плакала… Женщина с тюрбаном отодвинула мужа и не говоря ни слова втянула ревущую девушку в коридор, прихлопнула входную дверь.

      – Ты нам тут всех жильцов распугаешь! Сейчас же вытри слезы и говори, что тебе надо.

      – Я… я…я – начала заикаться Катя и вдруг стала крениться вбок, словно у нее отказали ноги.

      Женщина крепко взяла ее под спину и скомандовала:

      – Славик, стул! И воды из кухни! – А потом сдернула с себя еще влажное полотенце и стала протирать им Катино лицо, то разговаривая сама с собой, то отдавая распоряжения. – Так, реветь прекратили, глубоко вдохнули… Неси что-нибудь сердечное! Э, да ты, мил моя, с животиком… Не надо сердечное! Славик, чай поставь! Кто тут у нас? – И уже, обращаясь к Кате:

      – Ты же не воровка?

      Измайлова заплакала еще горше.

      Хозяйка дома сердито притопнула.

      – Кончай сырость разводить! Встала, пошла в комнату!

      За большим круглым столом, с чашкой чая в руках, Катя немного опомнилась и сообщила свое имя.

      – А ты откуда?

      – Из Ленинграда.

      – Опаньки! – отреагировал полулысый Славик. От Вовки, что ли?

      – Почти, – призналась Катя.

      – Значит, так, – вмешалась мама Владимира, гораздо более прозорливая, чем отец. – Иди в ванну, умойся, ты наверняка голодная. Ведь ты с поезда к нам?

      Катерина не только умылась, но залезла под душ, благо чужое полотенце все еще держала в руках, а когда вышла в комнату, на столе уже лежала скатерть и стояли давно забытые домашние яства. От запахов кружилась голова и щекотало в носу.

      – Ну, а теперь давай с самого начала. Как тебя зовут? – Спросила хозяйка, когда гостья отвалилась на спинку венского стула.

      – Катя Измайлова.

      – Замечательно. А меня – Мира Мироновна. Это папа Володи, Владислав Игнатьевич. Рассказывай, зачем пожаловала. Только не ври.

      И Катерина, как на духу, поведала свою грустную историю, даже про жуткий поезд «Ленинград – Краснодар» не забыла упомянуть. Ответное слово взял военный прокурор, по совместительству папа.

      – Ты, конечно, дура. И не перебивай! Ради парня так вляпаться, чтоб еще и на зону угодить, это совсем без головы нужно быть.

      – А… – сказала Катя.

      – Б, – передразнил Владислав Игнатьевич. – Молчи лучше. Я своего сына не защищаю, но вы друг друга стоите.