Рубль – не деньги. Ирина Бова

time is it now?

      В ответ тот, широко улыбаясь, стал многословно объяснять на иврите – явно уж, не «который час». Девушка была в полуобморочном состоянии: и уйти неловко, и ребенок вот-вот заплачет, а она стоит, как дура и слушает то, чего совершенно не понимает, да еще под жгучим солнцем. То ли мужик сжалился над Катей, то ли вся информация у него закончилась, только вдруг он замолчал, а через минуту-другую сообщил:

      – Сейчас выходил из дома, ровно пять по радио пропикало.

      С этой минуты у Измайловой исчез лингвистический комплекс неполноценности и она для себя решила, что просто все тут большие выпендрежники, а обойтись можно и своим родным языком. Вот Мирончик подрастет и выучит.

      А пока рос сын и старели родители, Катя вела дом, а вечерами отдыхала перед телевизором. Смотрела все подряд и призывала к этому Миру Мироновну и Владислава Игнатьевича.

      – Сегодня новый сериал начинается, давайте вместе посмотрим!

      – Катюша, не любим мы сериалов, – оправдывались старики, Воспитанные на нормальных полноценных кинолентах.

      – Да бросьте, все равно ведь, если наше… Это что-то новенькое, «Сайда-Форсайда» называется. Двадцать четыре серии! – не сдавалась Катерина.

      Мира Мироновна тут же бралась за просветительскую работу и начинала коротенько сообщать, что есть такой английский писатель Голсуорси… А ее муж только бурчал: «Пусть смотрит, ведь читать все равно не станет». И уходил на лоджию.

      В общем и целом, Катя была счастлива. В Израиле не было мест, куда бы ее могли уговорить или заставить пойти – Ни Эрмитажа, ни филармонии, – а на природу чета Вольновых давно выбираться перестала в силу изматывающего субтропического климата.

      Мирончик подрос и его первыми словами были те же, что и у всех детей в Союзе. Когда к ним на побывку приезжал Володя – какая разница, куда ездить к родителям, в Краснодар или в Израиль, – ребенок радостно с порога интересовался:

      – Дядя, кто вам нужен?

      Владимир протягивал ему руку и замешкивался, припоминая.

      – Тебя же, как деда зовут… Черт… Игнат? Или Мирон?

      – Мирон Вольнов, – сообщал мальчик. И добавлял, сморщив носик так же, как мама: – Чертыхаться при детях нельзя.

      Приезжий папа внимательно рассматривал ребенка со всех сторон – видимо решал, что сгодится, и подытоживал:

      – Веди меня в квартиру, я поживу у вас немного. Ты не возражаешь?

      – Нет, – серьезно отвечал Мироша, – места у нас много, всем хватит. А вы кто, гость или родственник?

      – Я твой папа, – признавался Володя, – только живу в другом государстве.

      – Почему? Папы живут в семье!

      – Ну ты еще меня поучи. Обстоятельства.

      К тому времени, как Мирончик стал понимать, что такое обстоятельства, Владимир успел дважды жениться и развестись, но поскольку папа он был просто замечательный, то всех детей от развалившихся браков он присылал хотя бы ненадолго пожить к бабушке