Пчелы мистера Холмса. Митч Каллин

Монро…

      – Да? – откликнулась она, развернувшись в коридоре и торопясь обратно. – Что?

      – Где Роджер? – спросил он, опуская пузырек в карман.

      Она вошла в библиотеку, сделав те же семь шагов, что отмерили ее уход.

      – Прошу прощения?

      – Ваш сын, Роджер, – где он? Я еще не видел его.

      – Но, сэр, он заносил в дом ваши чемоданы, разве вы не помните? А потом вы велели ему пойти подождать вас у этих ваших ульев. Вы сказали, что он будет нужен вам для осмотра.

      Растерянность отразилась на его бледном бородатом лице, и замешательство, сопутствующее минутам осознания небезупречности своей памяти, затуманило его (что еще забылось, что еще утекло, как песок сквозь пальцы, и что пока еще известно наверняка?), но он попытался отогнать тревогу, найдя разумное объяснение тому, что смущало его.

      – Конечно же так и есть. Утомительное путешествие, понимаете ли. Я мало спал. Он давно ждет?

      – Порядочно, даже чаю не попил, но навряд ли это ему в тягость. Пока вас не было, он пекся об этих пчелах почище, чем о родной матери, скажу я вам.

      – Неужели?

      – К сожалению, да.

      – В таком случае, – сказал он, устанавливая трости, – не буду заставлять его ждать еще.

      Поднявшись с кресла – трости помогли ему встать на ноги, – он направился к двери, считая про себя шаги – один, два, три, – не обращая внимания на миссис Монро, говорившую за его спиной:

      – Мне пойти с вами, сэр? Вы справитесь?

      Четыре, пять, шесть. Он не догадывался, что она нахмурилась, когда он с трудом двинулся вперед, не предвидел, что она высмотрит его сигару, как только он покинет комнату (нагнется над креслом, вытянет зловонный окурок из-за сиденья и бросит в камин). Семь, восемь, девять, десять – одиннадцать шагов вывели его в коридор: на четыре шага больше, чем требовалось миссис Монро, и на два шага больше, чем обычно делал он сам.

      Несомненно, заключил он, переведя дух у входной двери, некоторой вялости удивляться не приходится; он как-никак объехал полсвета, обходясь без своего всегдашнего завтрака – гренка с маточным молочком; в маточном молочке, богатом витаминами группы B и содержащем существенное количество сахаров, протеина и некоторых органических кислот, он нуждался для поддержания хорошего самочувствия и жизненных сил; лишившись обычной диеты, решил он, его тело и понесло определенный урон, и память тоже.

      Но стоило ему выйти из дому, как его разум ободрился зрелищем природы, залитой вечерним светом. Растительный мир не вызывал недоумения, и предзакатные тени не наводили на мысль о пустотах, где обреталась его дробная память. Все в нем оставалось таким, каким было десятилетиями, – и он тоже: легко ступал по садовой тропинке, мимо диких нарциссов и травяных грядок, мимо густо-фиолетовых будлей и тянущегося ввысь гигантского чертополоха, глубоко дыша на ходу; тихий ветерок шелестел в окрестных соснах, и он наслаждался хрустом