Красная королева. Хуан Гомес-Хурадо

сквозь потолочные световые люки между ними. И сквозь окно.

      Снаружи садится солнце.

      А внутри – посреди комнаты – сидит на полу Антония Скотт в позе лотоса. Лет тридцать с лишним. На ней черные штаны и белая футболка. Ноги босые. Перед ней лежит айпад, подключенный к розетке очень длинным проводом.

      – Ты мне помешал, – говорит Антония. Поворачивает айпад, кладет его экраном на потертый паркет. – Ты очень плохо воспитан.

      Джон один из тех, кто, обидевшись, моментально переходит в контратаку. В превентивном порядке. Из спортивного интереса. Чтобы показать другим, что он парень не промах.

      – А ты всегда оставляешь дверь открытой? Разве не знаешь, в каком районе живешь? А если маньяк-насильник придет?

      Антония на это моргает в замешательстве. С сарказмом ей справиться непросто.

      – Ты не маньяк-насильник. Ты полицейский. Баск.

      То, что он баск – кто угодно поймет по его акценту, тут Джона не провести. Но вот то, что она угадала род его занятий, – удивительно.

      Обычно от полицейских прямо несет полицией. А Джон, которому не нужно платить за квартиру и который тратит все деньги на одежду, скорее напоминает директора по маркетингу в своем костюмчике-тройке индивидуального пошива из тонкой шерсти и итальянских ботинках.

      – Откуда ты знаешь, что я полицейский? – спрашивает Джон, прислоняясь к дверному косяку.

      Антония указывает на левую сторону его пиджака. Хоть портной и старался обеспечить незаметное ношение оружия, ничего у него не получилось. Да и режим питания Джона не слишком-то помог.

      – Я инспектор Гутьеррес, – соглашается Джон. Он уже собирается протянуть ей руку, но вовремя сдерживается. Его предупреждали, что этой женщине не нравится физический контакт.

      – Тебя прислал Ментор, – говорит Антония.

      И это не вопрос.

      – Он тебя предупредил о моем визите?

      – Я это и так поняла. По другой причине сюда никто не приходит.

      – Твои соседи приходят, приносят тебе еду. Должно быть, они очень тебя ценят.

      Антония пожимает плечами.

      – Это здание принадлежит мне. Ну, то есть моему мужу. Еда – это плата, которую я беру с них за жилье.

      Джон прикидывает. Пять жилых этажей, три квартиры на этаж, тысяча евро с квартиры.

      – Да уж. Недешевый получается кускус. Надеюсь, хоть вкусный – за такую-то цену.

      – Я не люблю готовить, – с улыбкой говорит Антония.

      И в этот момент Джон замечает, что она очень симпатичная. Не то чтобы ослепительная красавица, нет. На первый взгляд лицо Антонии кажется неприметным как чистый лист. Да и черные прямые волосы средней длины не очень-то ее выделяют. Но стоит ей улыбнуться, и ее лицо озаряется, словно новогодняя елка. И ты вдруг обнаруживаешь, что ее глаза на самом деле не карие, как тебе казалось, а оливково-зеленые; и что на щеках и подбородке у нее появляются ямочки, образуя идеальный треугольник.

      Но вот она снова серьезна – и эффект исчезает.

      – А теперь уходи, – говорит Антония и резко взмахивает