Малахов курган. Сергей Тимофеевич Григорьев

Поди, смерз?

      – И верно! – согласился мичман, принимая бутылку.

      Хлебнув рому, он вернул бутылку Могучему.

      – Вода-то теплая, – сказал Могучий, передавая бутылку ближнему гребцу, – а на ветру сразу трясовица берет.

      Порохом пахнет

      Надвигалась ночь. Шторм еще бушевал, море еще грохотало, а по виду волн уже можно было догадаться, что неистовый ветер истощает последние усилия: поверхность волн стала гладкой, маслянистой.

      – Хороший будет ветер! В самый раз! – одобрил шторм Могучий. – Михаил Петрович останется доволен. Узлов по десяти пойдет «Крейсер» до самого мыса Горн…

      – А мы-то? – с недоумением и тоской выкрикнул один из гребцов, молодой матрос, сидевший на задней банке.

      – «Мы-то»! Раз мыто, бабы белье вальком колотят. Ты, поди, первый в лодку прыгнул – пеняй на себя. Тебя звали? Ты на этой шлюпке гребец?

      – Никак нет!

      – Зачем залез? Кто тебя просил? – ворчал Могучий, оглядывая туманную даль взбаламученного моря.

      «Крейсер» не было видно. Наверное, на корабле продолжали жечь фальшфейеры, но корабль и шлюпку отнесло в разные стороны так далеко, что огня за вечерней мглой и непогодой не усмотреть.

      – И ты, ваше благородие, напрасно в дело впутался, – продолжал Могучий. – Удаль показать хотел? А из-за твоей удали теперь семеро погибнуть должны.

      Нахимов ответил:

      – Раз тебе не суждено утонуть, и мы не утонем, Могучий…

      – Ну, положим, ветер стихнет. До берега пятьсот миль. А есть на лодке компас[129]? – сердито спросил Могучий.

      – На разъездной шлюпке компаса не полагается, – ответил мичман, – сам знаешь.

      – Мало что я знаю! Надо было захватить.

      – Все в момент сделалось.

      – Эх, моментальный ты человек! И в момент надо думать. Компаса нет. Бутылка рома одна, и ту выпили!

      Матросы, видя, что Могучий шутит, поняли, что нос вешать не следует. Их угрюмые лица прояснились.

      – Неужто Михаил Петрович нас в море кинет? – спросил молодой гребец, попавший на чужой вельбот.

      – Кинуть-то не кинет, да и лежать в дрейфе кораблю при таком ветре неприлично: поставит паруса и пойдет своим курсом, – ответил Могучий.

      – Он будет палить, – сказал Нахимов.

      – Допускаю, палить он будет. Да шута лысого мы услышим! – возразил Могучий. – Ишь взводень-то[130] рыдает!

      – Помолчим, товарищи, – предложил Нахимов.

      – Шабаш! – скомандовал гребцам Могучий. – Брешете – за вами не слыхать!

      Гребцы, как один, застыли, поставив весла «сушить» вальком на банки.

      Волны завертели вельбот. В громовые раскаты рыданий ветра вплелись неясные раздельные звуки. Они правильно повторялись, поэтому их не могли заглушить беспорядочные удары шторма, – так в дремучем лесу и сквозь стон бури четко слышны мерные удары дровосека.

      Гребцы все разом закричали истошными голосами.

      – Молчите! Дайте

129

Компас – прибор для ориентирования относительно сторон горизонта с магнитной стрелкой, которая вращается на острие в центре круга, разделенного на градусы или румбы.

130

Взводень – шторм.