Ветер моих фантазий. Книга 2. Елена Юрьевна Свительская

назло, ещё не начался. Или до рассвета было ещё далеко. А мои предки как назло решили, что мы тут сами разберёмся. И оставили мне решать самой. Блин. Блиин… Блин!

      Но… его откровенное признание всё не шло у меня из головы. Или просто писатель я неизлечимый? Писателям любопытно залезть ко всем в голову, всю душу просканировать, докопаться до кишок.

      – А ты… ты ей, наверное, понравился? Если… если всё у вас получилось? Так хорошо?..

      – Нет, – грустно отозвался Ки Ра, после минутного наверное раздумья. – Она была пьяный. И я был пьяный. Во всём виноват алкоголь. Всё быстро началось. Просто случилось.

      Мы долго лежали и молчали. Я заинтригованно перекапывала в голове наш разговор. И тот, до того, как он ушёл. И то, что у него сердце прихватило, когда увидел кадры из абортария. И что он сердито говорил, что лучше бы у проституток не было детей.

      И вдруг меня осенило. И грустно стало за него.

      Он ничего, может, против проституток не имел. Только пытался забыться в их объятиях, замученный одиночеством или, может, мальчишеским любопытством. Почему-то парни особенно парятся по этому поводу, особенно шутят друг над другом, кто ещё не.

      Но Ки Ра, кажется, ненавидел одну из проституток. Потому, что она была его матерью. Она ещё и рожать его не хотела. Может, он ещё оттуда, ещё в животе её будучи, запомнил тот ужас, который испытывает душа ребёнка, когда мать серьёзно раздумывает, как и когда избавиться от него. Или потому, что мать ему уже рождённому и подросшему говорила, что он ей не нужен. Что и прежде был не нужен и сейчас нужным не стал. Наверное, мать его попрекала, что он нежеланный ребёнок, что она не хотела его рожать, что, быть может, страшно намучалась при родах. И если он был у неё единственным ребёнком, то выслушивать эту жуткую дрянь приходилось только ему. Только на него падал её гнев. Женщины, так и не принявшей своего ребёнка, даже спустя года.

      Отец… отец у него был богатый. Но Ки Ра сейчас жил один, в чужой стране. Отец особо не волновался. Разве что отец составил или уже сам Ки Ра составил шпаргалку, что делать, если парня увезут на скорой. Или, может, если совсем умрёт. О матери Ки Ра почти не упоминал. Может, отец его был женат, но на другой. Но с мачехой парень не ладил. Или… или там у его отца была своя семья, нормальная?.. Может, даже другие дети были?.. Но Ки Ра они в семью отца так и не приняли. И он где-то в стороне болтался, ни матери не нужный, ни отцу. Хотя отец и обеспечивал его деньгами. Но близких деньгами не заменить. Семью не купить, как сказал грустно Ки Ра. Друзей не купить. Вот он и слонялся один. И отдушиной для него стало рисование.

      Да и вот… пришёл вдруг ко мне, расстроенный. Что-то случилось у него. Согрелся в душе. Чай попил. Почти не поел. И рисовать потянулся. Ушёл в процесс с головой. Кажется, он, как и я, сбегал от расстройств и несчастий, от своих чувств на ветре своих фантазий. Разве что моим прибежищем стали книги, а у него – рисунки. Так мы уходили от жизни, годами убегали от неё. Так мы спасались. Так мы сумели выжить.

      Бездушный… Акира сказал, что такой псевдоним у художника, чьи рисунки похожи на стиль Ки Ра. Бездушный… это и есть Ки Ра? Тот, кто всем говорит, будто у него нет души, нету сердца? Да и